Страна Лимония - [28]

— Как рентгеновские?

— Вроде того, но в отличие от рентгеновских они не опасны.

— Тогда на хрена они кому сдались?

Рустам даже остановился, поражённый тупостью спутника.

— Аллах свидетель! Ты не понимаешь: выжигаются все болезнетворные микробы, а организму хоть бы хны! А чуть измени длину волны, и пожалуйста — можно целого баран`а запечь за десять минут.

— А-а...

— У тебя, часом, триппера нет? — пытливо заглядывая в глаза Герману, спросил дотошный физик.

— А если бы и был...

— Я бы в своей печи тебя за пять минут вылечил!

— Как того баран`а?

— Гера, ты тупой, как все русские!

— У нас в Союзе все равны, значит, узбеки тоже тупые!

— Да, пожалуй. И вправду, тупые встречаются... и даже очень часто.

— Ладно, ты про триппер рассказывай, не отвлекайся, — заводил своего нового знакомого Герман.

— Триппер ещё мой отец лечил за пару сеансов. Закапывал мужика в песок и оставлял на открытом солнце. Только водицы подносил.

— Так, теперь понятно. Выходит, в фильме «Белое солнце пустыни» один из героев, тот, кого по горло в песок закопали, просто от триппера лечился? — подначивая своего спутника, ёрничал Герман.

Бурно обсуждая проблемы лечения венерических заболеваний, приятели одновременно открыли створки резных дверей ресторана «Голубые купола».

— Сядем у тандыра, там теплее, — посоветовал Рустам.

— Рустамчик, а у тебя папа был врачом?

— Нет, пастухом. Овец пас.

— А как же лечение?

— Он по совместительству был табибом — народным лекарем и лечил не хуже современных докторов.

Молодые люди заказали бутылку болгарского коньяка «Плиска», кофе и две шоколадки. Официант скорчил брезгливую физиономию, но заказ выполнил. Приятели, перескакивая с темы на тему, отдавались душевному общению, перебрасываясь остротами и одаривая улыбками молодых девушек, сидящих за соседним столиком. Герман рассказывал о научных разработках в области выращивания и легирования арсенида галлия (тема его дипломной работы). Рустам охватывал более широкий круг проблем: сетовал на излишний либерализм, подтачивающий, по его мнению, социальные устои узбекского общества.

— С нами так нельзя, — горячился он, — мы пока только на пути к пробуждению. У нас ещё город не победил деревню. А когда нация пробудится, то мы себя покажем... Древние цивилизации, бывает, и обретают второе дыхание.

— А зачем деревню-то побеждать?

— Город тянет вперёд, а деревня — назад.

— Это слишком просто и неоднозначно, — парировал Герман.

— Гера, вспомни Карфаген!

— Тот, что должен быть разрушен?..

— Да, и если бы его римляне не разрушили, нашёлся бы второй Ганнибал, который бы уничтожил Рим, — со знанием дела поддержал древних разрушителей эрудит из Ташкента. — У нас в кишлаках ничего не изменилось. Всё, как и сотни лет назад. Весь прогресс, вся наша будущая цивилизация — в городе. В наших махаллях заправляют ваххабиты.

— А это кто такие?

— Гера, долго рассказывать, но там у вас в России скоро о них узнают. Такие, понимаешь, воинственные муллы, что-то вроде ваших революционеров в семнадцатом году.

— Почему же наших... революционеры эти общие.

— Как же, как же! Что-то я у большевиков ни одного узбека не припомню. Евреи были, латыши были, даже китайцы были, а вот узбеков — нет. Хотя, — и он радостно хохотнул, — русских там тоже не было или почти не было. А наши ваххабиты, если разгуляются, то мало не покажется! Они и на стороне душманов в Афганистане воюют. Мой двоюродный племянник — ваххабит! Упёртый, как ишак по весне.

Дальше, как и полагается у пьянеющих советских интеллигентов, разговор зашёл «за политику». Рустам нёс околесицу, достойную матёрого антисоветчика, но с одним удивительным припевом: советская власть, мол, самое лучшее, что можно придумать для Узбекистана.

— Странный ты какой-то, Рустам: кроешь коммунистов почём зря, а потом их же и выгораживаешь, — произнёс Герман, в очередной раз оглядываясь по сторонам.

— Гера, что ты вертишься, тут ни одного чекиста рядом нет. Я их сразу узнаю. Потом у них дела поважнее есть, чем наши бредни слушать.

— Рустам, — с паскудным выражением лица обратился к нему Герман, — а как ты думаешь, что надёжнее... или покрепче будет: Советская власть или Алайский рынок?

— Ну конечно, Алайский!.. Хотя знаешь, власть — тоже крепка.

Герман, спровоцировав учёного узбека на откровенность, смутился.

— Да, пожалуй... Рустам, где здесь туалет будет?

Рустам махнул рукой, указывая курс.

— Рустам, всё у вас хорошо, — продолжил вернувшийся Герман, — только отхожие места шибко срамные.

— А ты как хотел. Уровень цивилизации определяется чистотой сортиров, — сформулировал нехитрую м`аксиму продвинутый узбек.

— Вот и мой отец говорил о том же, — развил мысль Герман. — Он полтора года работал в Никарагуа, искал полиметаллы. Папа у меня геолог. На обратном пути сделал остановку в Рейкьявике. Зашёл в туалет и обомлел. Чище, чем у нас дома. Музыка играет, запах, как в розарии. Пошёл руки мыть, а там кранов нет. Торчит какая-то никелированная хрень — и ни одного маховика. Закручинился, но руку под эту хрень сунул, а оттуда — тёплая вода. Отец говорит, чувствовал себя, как эскимос на атомной станции. Вернулся — и давай советскую власть костерить...