Страна коров - [95]
– Ну, Рауль, с моей стороны было бы грубо отказать в первой просьбе. И еще грубее было бы отказать во второй. Поэтому я выполнил обе. Теперь с моей помощью у каждой петиции есть возможность добиться того же успеха, что и у ее противоположности. И тем самым я к тому же расположил к себе обеих секретарш администрации. Видите, мое уравнение полностью сошлось!
– Вы им теперь можете быть дороги, да. Но продлится это лишь до тех пор, покуда каждая не узнает, что вы подписали и другую петицию. Как только они выяснят, что вы не отдались им целиком, вас будут не любить, а скорее… симпатизировать вам.
– Бывает и похуже!
– Еще бы. Но такова ли ваша конечная цель в жизни? В этом ли ваша причина быть на этой земле? Чтоб вам симпатизировали? Вы разве вообще не хотите, чтобы вас любили?
– Было б мило, да.
Рауль покачал головой.
– Тогда вам лучше выбрать такое, чему отдаться. Начать выбирать что-то одно, а не то и другое сразу. Поверьте: именно этого хотят женщины. Они желают себе такого возлюбленного, который был бы недвусмысленным. Человека, в точности знающего, кто он такой, – причем чтобы ему с этим было удобно. Они хотят упорядоченности. И целенаправленности. Вы больше не можете просто приехать из некой неназванной местности, Чарли. Если вы собираетесь быть из Барселоны, то, ей-богу, вам лучше быть из Барселоны целиком!
– Даже если вы не из Барселоны?
– Абсолютно! Иначе вы на самом деле вечно будете ниоткуда вообще. Аура у вас будет пепельного цвета. Ваше резюме ничем не будет отличаться. И вас никогда не будут любить по правде; вас лишь будут уважать… или терпеть. Или, боже упаси… вам будут симпатизировать!..
Бесси плеснула жидкого мыла на тарелку, которую мыла, и принялась тереть ее губкой.
– Ага, ну, я думаю, мы продвинулись дальше симпатии, – сказала она. – Вообще-то, мы ушли за симпатию давным-давно. Можешь Раулю так от меня и передать.
– Как – так?
– Можешь ему передать, что я сказала, что я в тебя влюблена.
– А ты так сказала?
– Да.
– Когда?
– Только что.
– Правда?
– Ну да. А что, нет?
Я покраснел.
– Вышло довольно легко!
– Совершенно. То есть это же честно, с учетом того, что последнюю неделю мы каждую ночь занимаемся сексом. Мне кажется, теперь я имею полное право объявить, что я в тебя влюблена. Вероятно, это меньшее, на что я способна. И определенно меньшее, что я могу сказать.
– Но возможно ли это вообще? – спросил я. – Само собой, последнюю неделю с чем-то мы состоим в интимной связи – и я далек от того, чтоб быть за это неблагодарным. Но мы же знаем друг друга меньше месяца. Лишь незадолго до этого я прибыл на временную автобусную остановку на окраине городка. И всего несколько коротких недель прошло с тех пор, как ты стала приходить после работы ко мне в квартиру.
– Конечно, возможно. С чего бы любви быть невозможной? Этот маятник же до сих пор качается взад-вперед у тебя в кабинете, так?
– Качается…
– И по-прежнему все так же пощелкивает, верно?
– Да!
– Ну и вот. А кроме того, какое ко всему этому отношение имеет время? У меня до сих пор была тысяча любовей. И вся эта тысяча была напрасна. Но я никогда не сдавалась. И никогда не сдамся. Поэтому нет – мне не стыдно теперь тебе это говорить. Мне не претит сказать, что я в тебя влюблена.
– Но звучит очень неубедительно, когда ты это произносишь! Когда ты говоришь это столь явно. Столь прямо. Просто как-то разочаровывает…
– Чарли, я говорила это тысячу раз тысяче других мужчин, и скажу сейчас тебе: я в тебя влюблена. Я влюблена… я влюблена в тебя!..
– Ладно!..
– Я влюблена в тебя, Чарли!
– Хватит! Ладно, я понял!..
Бесси рассмеялась.
– Не забывай, я женщина. А мы, женщины, у жизни в Коровьем Мыке учимся по крайней мере этому – как быть влюбленными.
Я пожал плечами.
– Понятно. И ты можешь свободно выражать свою точку зрения, конечно, – это краеугольный камень нашей великой страны. Только тут не так. То есть для меня – я не могу… знаешь, для мужчины любовь не есть нечто такое, что…
– Ох, прекрати этот лепет, Чарли. Я не рассчитываю с тобой на взаимность. Я же понимаю – я из Коровьего Мыка, не забыл? – и о словах мне кое-что известно. Поэтому просто прекрати и все. Я бы предпочла, чтоб ты вообще ничего не говорил, чем изрекал какую-нибудь бесполезную хрень, которой на самом деле не имеешь в виду.
– Хрень?
– Да, хрень.
– И что потом? – спросил доктор Фелч.
– А потом она домыла посуду как ни в чем не бывало!
– Вот вам вся Бесси! – Доктор Фелч держал свои заметки к рождественской вечеринке и смеялся. Затем перегнулся и исторг в плевательницу струю гаультерового табака. – Она канарский дог, Чарли. Я вас предупреждал; она крута, как свинец. Сами убедитесь…
– Вы меня пугаете, доктор Фелч.
– Просто не придавайте ничему чересчур большого значения и не забывайте, что́ я вам все это время говорил. С нею все обычно заканчивается не очень хорошо.
– А поконкретнее вы не можете?
– Могу, конечно. Если действительно желаете знать…
– Вероятно, в какой-то момент следует. И в какой-то момент я наверняка
