Страна клыков и когтей - [3]
Мне надо многое предусмотреть. Если его история потянет на сюжет, мы скоро вернемся со съемочной группой. Мне нужно подыскать места съемок: понадобятся панорамы Румынии и характерные сценки, которые проиллюстрируют ключевые моменты о культуре, экономике, политике и прошлом страны. Дурнота от тяжелого перелета проходила, и я рассматривала открывающиеся из окна машины виды. Поначалу казалось, что эта автострада может находиться где угодно в Восточной Европе: привычные международные бренды («Кока-Кола», «Кэдбери», «Самсунг» и другие) раскинулись над некогда коммунистической страной колодой капиталистических карт; щиты и столбы заполонили множество строительных площадок, лишь недавно расчищенных и выглаженных бульдозерами. На шоссе реклама «Кока-Колы» — лошадь тянет повозку, и плакатная хохотушка в бикини занесла бутылку над бородачом с вожжами в руках, который смотрит на проезжающие машины с явным беспокойством. «Ключевой кадр, — подумала я. — Контраст старой и новой Румынии». Я пометила его в блокноте.
Около десяти утра, а воздух уже тяжелый от выхлопов. Водитель опустил окно и закурил. Шоссе из аэропорта перешло в аллею, прорезавшую густые липовые рощи, за деревьями мелькали старые виллы за желтыми стенами. Скользнула мимо колокольня с выбитыми стеклами, с купола поднялась стая жирных черных птиц. Вверх по стене ползла свастика-граффити. Женщина выбивала коврик о бордюр, и наша машина едва не задела ее бампером. Женщина заорала на водителя, тот выругался в ответ. Аллея влилась в круглую площадь, над которой высилась копия парижской Триумфальной арки — только эта была втрое больше оригинала, точь-в-точь гриб-мутант, разросшийся на жаре. В тени арки бродила стая исхудалых собак. Я сделала еще пометку: животных можно использовать как метафору разложения общества. Любая мысль требует иллюстрации. Говоришь «корова» — показываешь корову. Среди деревьев впереди блеснуло золото — позолоченные луковки куполов православной церкви, и мы въехали в очаровательный старинный район замысловатой лепнины и мансардных крыш. Когда-то Румыния считалась Парижем Востока, улицы пестрели дорогими бутиками, в которые входили красавицы. В съемочной группе у меня сплошь мужчины, они свой шанс не упустят, а у меня будет излишек метража с длинными ногами и высокими грудями. Но вскоре призраки красавиц прошлых времен растворились в строительной пыли у нас за спиной — мы пересекли загнанную в бетон реку и свернули в муравейник построенных диктатором многоквартирных домов. Еще квартал, мы миновали огромную и голую бетонную площадь, свернули за угол… и тут меня ожидал шок. Я села прямее. Мне показалось, после смены часовых поясов меня подводит зрение.
Он маячил впереди точно мираж, этот старый дворец диктатора, незавершенный на момент его смерти, гигантский мраморный куб, водруженный на естественный холм. Из-за размеров он казался неестественным, непрактичным. Я даже не взялась бы гадать, сколько там комнат, только нацарапала указания для будущей съемки. Надо будет подняться над ним. Придется нанять вертолет, черт побери. Сейчас во дворце заседало демократически избранное правительство Румынии, но само строение (каждая сторона той же высоты и ширины, что и три остальных) сводило на нет саму идею парламентов, партий и премьер-министров. Улица уперлась во дворец, и, развернувшись, такси въехало на изогнутую подъездную дорожку здания поменьше, но все равно массивного. Мне предстояло жить напротив дворца.
— Ваш отель, — объяснил мне молчавший всю дорогу шофер, прочтя в моих глазах тревогу. — Раньше тут было министерство обороны.
Швейцары в алой форме и золотых позументах забрали мои сумки и провели меня в мраморный вестибюль, вполне подошедший под самый большой на свете мавзолей. Потолок, терявшийся где-то в вышине четвертого этажа, поддерживали колонны диаметром с пляжные домики. За ними поднимались вверх две мраморные спиральные лестницы, уводя — как водопады — на второй и третий этажи, где журчала фортепьянная музыка и, предположительно, болтали гости. По вестибюлю металась небольшая армия перепуганных служителей, толкая и дергая людей и вещи. Впрочем, не меньше было и других: затянутые в темные костюмы, настороженные, они держали рации у рта, прижимали к уху наушники. Не успела я добраться до стойки портье, как ко мне подкралась, покачивая бедрами, девушка в красном платье с разрезом до бедра и протянула поднос с высокими бокалами: апельсиновый сок или шампанское от администрации отеля. До полудня было еще далеко, но я взяла шампанское. И подняла в тосте бокал.
Девушка была молоденькой, наверное, ей и двадцати нет. Мужчины в вестибюле провожали ее глазами, меня они тоже рассматривали. Я довольно высокая и в меру фигуристая. Один мой бойфренд как-то попытался сделать мне комплимент, сказав, что у меня тело богини-матери, меня эта идея обидела, ведь так называют хипушных девчонок, которые ходят без лифчиков в платьях мешком. Я не мать-земля, но формы у меня что надо, пусть одна я так говорю. У меня темные кудрявые волосы, которые я каждое утро выглаживаю феном, поэтому большинство моих знакомых даже не знают, что они вьются. Мои темно-карие глаза, которые мама в детстве сравнивала с шоколадными чипсами, обрамлены длинными ресницами, а припухшей верхней губы я когда-то смущалась. Все твердят, что мне следует попробовать выступать в эфире. Мол, камера меня любит. Но я камерам не доверяю. Не люблю чьих-то пристальных взглядов, будь то мужчина или объектив.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
Геннадий Александрович Исиков – известный писатель, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, победитель многих литературных конкурсов. Книга «Наследники Дерсу» – одно из лучших произведений автора, не зря отрывок из нее включен в «Хрестоматию для старшего школьного возраста „Мир глазами современных писателей“» в серии «Писатели ХХI века», «Современники и классики». Роман, написанный в лучших традициях советской классической прозы, переносит читателя во времена великой эпохи развитого социализма в нашей стране.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Следопыт и Эдик снова оказываются в непростом положении. Время поджимает, возможностей для достижения намеченной цели остается не так уж много, коварные враги с каждым днем размножаются все активнее и активнее... К счастью, в виртуальной вселенной "Альтернативы" можно найти неожиданный выход практически из любой ситуации. Приключения на выжженных ядерными ударами просторах Северной Америки продолжаются.
Легендарная порнозвезда Касси Райт завершает свою карьеру. Однако уйти она намерена с таким шиком и блеском, какого мир «кино для взрослых» еще не знал. Она собирается заняться перед камерами сексом ни больше ни меньше, чем с шестьюстами мужчинами! Специальные журналы неистовствуют. Ночные программы кабельного телевидения заключают пари – получится или нет? Приглашенные поучаствовать любители с нетерпением ждут своей очереди и интригуют, чтобы пробиться вперед. Самые опытные асы порно затаили дыхание… Отсчет пошел!
Это – Чак Паланик, какого вы не то что не знаете – но не можете даже вообразить. Вы полагаете, что ничего стильнее и болезненнее «Бойцовского клуба» написать невозможно?Тогда просто прочитайте «Колыбельную»!…СВСМ. Синдром внезапной смерти младенцев. Каждый год семь тысяч детишек грудного возраста умирают без всякой видимой причины – просто засыпают и больше не просыпаются… Синдром «смерти в колыбельке»?Или – СМЕРТЬ ПОД «КОЛЫБЕЛЬНУЮ»?Под колыбельную, которую, как говорят, «в некоторых древних культурах пели детям во время голода и засухи.