Страна Изобилия - [57]

– “Таити”, — объявил парень — руководитель джаз-банда, и девушка с лентой проворно схватила Валентина и потащила его танцевать.

Костя скривился в гримасе.

— А вы не танцуете? — спросила она.

— Меня от этого старья тошнит, — сказал он. — Не вижу смысла.

Она подумала, может, у обладателя исторической бороды есть настроение потанцевать, но не успела выяснить, как другой голос произнес:

— Простите. Можно?

Это был гений.

Владыка алгоритмов доходил ей лишь до подбородка, но, когда начался фокстрот, он крепко ухватил ее за плечи одной пухлой рукой, другую выставил, держа ее пальцы в своих, и повел в темпе, напористо, слегка отклоняясь назад чтобы ей была видна не только его лысая макушка. Ба-ба-ба. ба, ба, наяривали музыканты. Да уж, тут он алгоритмом владел в совершенстве: они кружились, комната кружилась, он вел ее, поворачивал точно и весело. Мимо проплывали лица наблюдающих и других танцоров, и она опять и опять видела один и тот же взгляд, направленный на них, — своего рода приязненное удовлетворение. Она поняла, что это входит в легендарные привычки гения: он должен так поступать, ему должно быть приятно так поступать. На миг она засомневалась, не ловушка ли это, но прикосновение его рук было абсолютно корректным, в старомодном смысле этого слова, а выражение лица дружелюбным, и только. К тому же у нее было впечатление, что, если поддаться все растущему побуждению захихикать, Леонид Витальевич не примет это слишком близко к сердцу — он, возможно, и сам готов захихикать.

— Спасибо, — сказал он после танца. — Мне очень понравилось.

— Мне тоже, — искренне ответила она.

— Эмиль мне сказал, вы к нам на семинар придете? Хорошо. Меня все больше и больше интересует устойчивый гомеостаз биологических систем.

Они немного поговорили о саморегуляции клеток, потом он отошел. Она заметила, что он положил глаз на другую высокую женщину на том конце комнаты.

— Товарищи, внимание: Белая ворона! — возглас Валентина и сам напоминал карканье.

— Да уж, любит он потанцевать.

— Просто обожает. И всегда с красивыми женщинами. Но тут, знаете ли, есть своя мораль. Я видел его фотографии, он и сам был довольно ничего, еще не так давно. Симпатичный, кареглазый такой.

— Ну, и какая же тут мораль?

‹/emphasis› Все просто. Кареглазых надолго не хватает. Вот почему надо нас брать, пока не поздно. Пока мы еще в расцвете.

— Ага, знаем, слышали, — сказал Костя.

– “Голубой горизонт”, — объявил руководитель джаз- банда.

Кларнет принялся вскидывать к небесам мировую скорбь, терпеливо, постепенно.

— Это вам больше по душе? — спросила она Костю.

— Да нет. Диксиленд мне так же мало нравится, как и свинг.

— Костя — любитель бибопа, — сказал Валентин. — Он строг в своих предпочтениях.

— Если хотите послушать тут хороший джаз, — сказал Костя, — то единственное место — “Под интегралом”. Там даже эти ребята немножко экспериментируют. Это клуб такой, — пояснил он, увидев ее непонимание. — Ну, знаете, как “Аэлита” в Москве.

— Боюсь, я в музыке не особенно разбираюсь.

Да и не особенно интересуюсь, не стала она добавлять из вежливости. Звуковые рисунки никогда надолго не задерживались у нее в памяти. Наверное, какого-нибудь специального белка не хватает.

— Значит, под это вы танцевать не хотите?

— Костя вообще не танцует, — сказал Валентин. — Он обычно предпочитает стоять, вдыхая испарения стиляг.

Она взглянула на Костю.

— Нет, спасибо, — ответил он.

— А вот я, наоборот, очень даже готов.

Услышав эти слова Валентина, девушка с лентой задрожала от возмущения за его плечом.

Она все же потанцевала с Валентином, только не под медленную композицию. Еще она потанцевала со смущающимся новоиспеченным кандидатом наук, в честь которого был устроен банкет; а потом опять, по второму разу, с Леонидом Витальевичем, когда начался танец достаточно почтенный, с достаточно строго определенными правилами. Она поболтала с экономистами — коллегами Кости и с математиками — коллегами Валентина; каждый раз она убредала от этой парочки, обходила зал по долгой, петляющей кривой, но каждый раз снова их перехватывала — а может, это они перехватывали ее. Она даже предприняла попытку поговорить с девушкой с лентой, но в ответ получила лишь враждебные односложные реплики и взгляд, в котором робость сочеталась с вызовом. Закуска кончилась, но выпивка еще оставалась.

— Мы тут с ребятами собираемся еще кое-куда, — сказал Валентин, когда вечеринка подошла к концу. — Хотите с нами? Леонид Витальевич всех зовет к себе, он сказал и вас пригласить.

Лучше не надо, подумала она и ответила:

— Ладно.

Группа молодых людей вылетела из гостиницы вслед за гением. От теплого воздуха ее взмокший лоб высох. В темноте за уличными фонарями трещали сверчки.

— Нам куда идти? — спросила она.

— Идти? Ха! — ответил Валентин. — Наша Белая ворона знаменита многими вещами, в частности, своей любовью к служебному автомобилю.

Леонид Витальевич подошел к кромке тротуара и поднял руку с серьезностью фокусника; из теней послушно выскользнула длинная зеленая “волга”. Он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и сел рядом с водителем.

— Теперь надо всем уместиться сзади, — сказал Валентин. — Это топологическая задача, сложная, но разрешимая. Давайте, садитесь ко мне на колени…