Страна игроков - [9]

– Я прекрасно знаю, кто все это организовал, – криво усмехнулся Медведев. – Но, конечно, я не сумасшедший, чтобы говорить вам об этом… Слишком сильно на вас сейчас давят. Не дай бог, не выдержите всей этой шумихи, начнете оправдываться, защищаться и тоже назовете этих людей. Тогда мне точно крышка – прикончат, как и Лукина… – Он помолчал. – Кстати, вас еще не вызывал следователь?

– Нет. А вы думаете…

Бывший вице-президент «Русской нефти» многозначительно прикрыл глаза и покивал головой:

– Уверен, скоро вызовет. Так вот, я вас очень прошу, не говорите обо мне даже представителям правоохранительных органов. Я знаю, что все детали расследования будут через полчаса известны… – он замялся, – ну, в общем, тем, кто это убийство организовал.

– По-моему, вы уже сами себя запугали до смерти. Все-таки прокуратура – не проходной двор.

Медведев изучающе посмотрел на Виктора, и в этом взгляде была видна смертная тоска.

– Хотите, я вам заплачу? – сказал он. – Хорошо заплачу.

– За что?! – опешил Ребров.

– Чтобы вы мою фамилию никому, нигде и никогда не называли.

– Не надо мне ваших денег… Я обещаю, что никому о вас не скажу… Даю слово!

Медведев одним глотком допил свой стакан, сунул сигареты в карман, тяжело поднялся и, словно думая вслух, сказал:

– В принципе, я для них не опасен. Но если они почувствовали, что им сели на хвост, то могут начать мочить всех подряд. А может, они уже потеряли чувство меры, зарвались… Кстати, вы знаете, что новый вице-президент «Русской нефти», Георгий Дзгоев, он полгода назад сменил меня на этой должности, вчера куда-то исчез?

– Вы думаете, что и его?.. – ужаснулся Виктор.

– Нет, скорее, Дзгоев просто сбежал. Он-то уж точно знал, что Лукина застрелили…

Не успел Ребров появиться в редакции, как по внутреннему телефону с ним связался Хрусталев и сообщил о звонке старшего следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры советника юстиции Рукавишникова, который вел дело о самоубийстве президента компании «Русская нефть». Следователь оставил номер своего телефона и попросил, чтобы Виктор как можно быстрее с ним связался.

– Придется желающих поговорить со мной выстраивать в очередь, буркнул Ребров. – А еще пару дней назад я думал, что никому в этой жизни не нужен.

– Свяжись со следователем, а когда освободишься, зайди ко мне, сказал редактор. – Завтра ты улетаешь в Сочи.

– Меня наградили профсоюзной путевкой в санаторий?

Хрусталев не отреагировал на шутку:

– Там будет съезд или слет… ну, в общем, какое-то сборище Союза молодых российских предпринимателей.

– Первый раз о таком слышу.

– Я сам о нем недавно узнал. Президент этого союза некто Большаков… – Роман, очевидно, сверился с бумажкой, – Алексей Большаков. Он звонил мне несколько дней назад и приглашал на съезд. Ему, конечно, нужна реклама своей организации, вот он и тащит за собой журналистов. Вначале я отказался от поездки, а теперь перезвонил Большакову и сказал, что вместо меня поедешь ты. Самолет вылетает завтра утром. У меня все записано – рейс, время вылета, где ты будешь жить в Сочи. Отдохнешь, покупаешься, ну и напишешь что-нибудь об этом сборище молодых предпринимателей. А главное, вырвешься на несколько дней из этой кутерьмы… В общем, разберешься с прокуратурой – заходи, я тебе все расскажу. А потом поедешь собирать вещи.

3

Советник юстиции Рукавишников оказался совершенно не таким, каким представил его Ребров после их разговора по телефону. Металлический голос, приказавший Виктору немедленно прибыть в следственное управление Генеральной прокуратуры, принадлежал щуплому человеку с крохотными ручками, в которых естественно смотрелся бы разве что пластмассовый детский пистолетик. Самой большой и заметной частью тела у следователя был кадык он то прятался за воротник, то с нескрываемым любопытством вылезал наружу.

Зато Рукавишникову очень подходил его крошечный кабинет. Когда-то просторное, старинное здание в центре Москвы, после того как оно отошло следственной части прокуратуры, было тонко нарезано внутри хлипкими перегородками, и пробраться между стеной и двумя столами, стоявшими в кабинете буквой «Т», мог только человек, жестоко отлученный от сладкого с раннего детства.

– Садитесь, – сказал советник, и было такое впечатление, что это звякнул, поднявшись и опустившись, его кадык.

Он открыл верхний ящик стола, достал оттуда самую обыкновенную бумажную папку с тряпичными тесемками и несколько минут молча изучал ее содержимое.

– Я прочитал вашу статью о компании «Русская нефть», – наконец произнес он и опять надолго погрузился в молчание.

За двадцать пять лет работы следователем этот прием Рукавишников отработал до совершенства: он никогда, если это было возможно, сразу не начинал расспрашивать приходивших к нему людей, так как всегда существовала очень большая опасность показать собеседнику, что до главного он так и не докопался. Рукавишников обозначал тему предстоящего разговора и брал многозначительную паузу. После этого в девяти случаях из десяти сидевшие с другой стороны стола люди начинали оправдываться, сразу затрагивая то, что было самым важным в их деле, что их волновало больше всего.