Страна холодного солнца - [16]

Из посольства доставили письма, газеты и журналы. Приятной неожиданностью стало то, что о нашей экспедиции пишут «Слава Севастополя», «Флаг Родины» и даже «Красная звезда».

Чуть погодя совершила налет съемочная группа «Клуба кинопутешественников».

Наши суда стояли практически в центре города, и это было очень удобно, но до прибытия финансового агента, который должен был привезти местных денег, об увольнении и думать было нечего.

После получения почты наступила тишина, прекратились шум и суета, судно как будто вымерло. Письма из дома вещь приватная, тут нужно уединиться и читать не торопясь, а потом еще и перечитывать.

«Фаддей» звенел патриархальной тишиной, а на «Владимирском» кипела жизнь, на борт прибыло много народа – от временного поверенного и консула до снабженцев. Ничего не попишешь – бремя флагмана, да и суда наши были первыми советскими судами под военно-морским флагом СССР, зашедшими в Новую Зеландию за всю ее историю.

Проспав ночь в обнимку с письмами, приведя себя в порядок, позавтракав и получив стопку новозеландских долларов, Сан Саныч Петров вышел на ют. Там замполит активно руководил набирающим обороты досугом. Петров подошел к заму.

– Запиши меня в город с Моревым и Леонтьевым.

Зам неожиданно ответил отказом:

– Не запишу.

Сан Саныч начал наливаться красным.

– Не понял?!

Зам был молодой, в звании старшего лейтенанта, да и в море, по большому счету, первый раз, поэтому если права и качал, то только со ссылкой на руководство.

– Не я это придумал. Принято решение всех отправить на экскурсию. Вон посольство три автобуса подогнало.

– Да на хрен мне эти экскурсии! Мне жена список прислала чего купить, а еще пива выпить!

Зам не понял и на всякий случай уточнил:

– А пиво тут при чем?

Сан Саныч объяснил ему, как неразумному:

– Лето у них сейчас, а летом люди пьют пиво!

Тут подошли Морев с Леонтьевым и друга поддержали.

Зам был не вредный, но подневольный.

– Ну, как хотите, или едете со всеми, или остаетесь.

Троица демонстративно отошла к другому борту и наблюдала, как народ грузится в автобусы. Когда всех пересчитали, зам выглянул из передней двери автобуса.

– Может, все-таки поедете?

Троица пронзительно молчала. Двери с шипеньем закрылись, и автобусы, мягко переваливаясь, поехали вдоль причала.

Погода стояла отменная, легкий ветерок, яркое солнце, температура воздуха 20 градусов. Февраль самый теплый месяц в Новой Зеландии.

Оставаться на борту было обидно. Спасение пришло нежданно, выручила местная партячейка. На большом красивом автомобиле подъехали волонтеры Партии социалистического единства – это такая местная марксистская партия.

Два одинаковых мужика в футболках с изображением птички киви, шортах и белых гольфах приехали показать местные достопримечательности братьям из Советского Союза.

Морев метнулся к командиру:

– Товарищ командир, разрешите, это ж тоже экскурсия?

Ярин махнул рукой.

– Ладно, валяйте, я вас сам запишу. Только назад вовремя и трезвыми!

Сан Саныч, Морев и Лео расположились сзади на мягком просторном диване, местные партийцы сидели спереди.

Счастливый тем, как все разрешилось, Сан Саныч похлопал партайгеноссе по плечу и совершенно искренне, улыбаясь во всю рожу, произнес:

– Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Тот согласно закивал головой.

Душевный порыв друга не оставил равнодушным Морева, и он зачем-то добавил:

– Но пасаран!

Лео скептически глянул на товарищей:

– Ну вы и дятлы, они же по-русски не понимают.

После долгих переговоров, сопровождавшихся взаимным непониманием, обусловленным естественным языковым барьером, был утвержден следующий план – до обеда осмотр местных достопримечательностей, потом поездка в горы, в загородный дом одного из волонтеров, где предполагался ланч, а затем обратно на судно.

Первым делом поехали на смотровую площадку на горе Виктории. К площадке вела узкая извилистая дорога, утыканная знаками «осторожней» и «берегись». С площадки открывался волшебный вид на город, бухту и пролив Кука. Здесь произошла неожиданная встреча – с правой стороны, рядом с сеткой ограждения, находились представители пресс-группы с «Владимирского». Художник Серкин стоял у мольберта, писатель Вчерашин что-то сосредоточенно записывал в блокнот, а капитан-лейтенант Беднопродавец наблюдал за ними обоими. Морев с сочувствием спросил Беднопродавца:

– Ну что? Надолго?

Беднопродавец тяжело вздохнул:

– А кто их знает, творческая интеллигенция…

Художник Серкин в сердцах швырнул кисть.

– Невозможно работать! Это же не пейзажи, это какие-то открыточные виды!

Осмотр красот, открывающихся с горы Виктории, свернули и поспешили отъехать подальше от соотечественников.

Следующим пунктом программы был старый кафедральный собор Святого Павла. Когда проезжали мимо университета королевы Виктории, взору открылся кампус. На изумрудных лужайках компаниями и в одиночку балдели студенты. Развалившись на травке, они лениво листали конспекты и пили пиво из банок. Да и само слово «кампус», незнакомое и загадочное, больше походило на романтичное название какого-то изысканного венерического заболевания.

Сан Саныч зачарованно смотрел на пейзаж со студентами, если бы он увидел такое в детстве, то на вопрос «кем ты хочешь стать, когда вырастешь» он бы твердо ответил – новозеландским студентом!