Страна грез - [109]

— Господи Боже, — с этими словами Далтон проснулся. — О, Боже Всемилостивый, Розалинда, моя Розалинда.

— Что вы сказали, мистер Такер? — спросила Элма.

— Ничего, — пробормотал Далтон, вытирая глаза.

Сон казался абсолютно реальным, как и ощущение энергии и бодрости, силы и способности спасти любимых. Ему не надо было перекладывать эту работу на своего сына — пытаться спасти свою мать. Во сне Далтон был силачом, достойным звания отца и мужа, он просто приподнял обломки крыши и спас свою прекрасную жену.

— Платок дать? — поинтересовалась Элма, протягивая ему коробочку с бумажными салфетками.

— Зачем это?

— У вас слезы капают, и даже нос мокрый. — Она скомкала салфетку и аккуратными движениями вытерла Далтону лицо, точно так, как когда-то делала его мать.

— Прекратите сейчас же, милочка, — сурово отозвался он.

— Почему вы плачете?

— Еще раз спросите меня об этом — и вы уволены. — Что же это за жизнь, когда какая-то сиделка расхаживает по этому дому, как по своему собственному, и расспрашивает Далтона Такера, почему он плачет?

Яркость ощущений из сна постепенно стала затухать. Далтон смотрел на свои морщинистые сухие руки, старясь вернуть ту могучую силу, которую он чувствовал во сне и которая была у него в молодости. Далтон сидел перед окном, наблюдая, как утренний свет льется сквозь стекло, и думал о том, как быстро пролетела жизнь. Словно одно мгновение!

В его жизни было столько любви: вначале к Розалинде, потом к Луизе, но даже несмотря на всю мощь его чувств, он не смог сберечь свою молодость. Почему жизнь летит так быстро? Его забинтованная нога торчала перед ним, словно в насмешку. Она будто указывала Далтону, что у этой истории не будет счастливого конца.

Он будет только стареть: у него и дальше могут ломаться кости, он чаще станет забывать имя Луизы. Дни, когда Далтон мог заниматься любовью прошли, и большее, на что он мог теперь надеяться, это объятия и поцелуи. Нежность… вся эта чушь, от которой он шарахался, как от чумы, пока был молод, оставалась тем, чем приходилось довольствоваться. Но это было гораздо больше того, что он заслужил.

— Доброе утро, дорогой.

При звуке голоса Луизы, более низкого и немного хрипловатого по утрам, Далтон оглянулся. Луиза выглядела роскошно, словно тропический оазис, в зеленом шелковом платье и в таких же зеленых остроносых и загнутых наверх шлепанцах. Она пыталась собрать свои длинные волосы в тугой пучок на макушке. Поняв, что больше не нужна, Элма удалилась.

— Доброе утро, — ответил Далтон.

— Что это ты встал так рано? — Луиза склонилась, обняла его сзади и поцеловала в шею. Ему было до безумия приятно ощутить ее нежные губы. Далтон закрыл глаза, ему отчаянно хотелось, чтобы Луиза не останавливалась.

— Просто смотрел, как Дейзи и Джеймс поехали верхом на прогулку, — произнес он.

— Рановато для прогулок, — проговорила Луиза. — Может, они решили сбежать от нас?

— Может и так.

— Здорово, что они снова вместе. Я совсем не думала, что все пройдет так гладко… ее приезд сюда и все остальное. — Луиза потерлась щекой о щеку Далтона.

Вдруг посреди этого блаженства он вспомнил, что должен сердиться на Луизу, ведь она рылась в его сейфе. Его женщина не верила, что он не оставит ее после того, как отправится в мир иной! Вспомнив тот момент, когда он застал ее за перебиранием бумаг в своем сейфе, Далтон отстранился.

— Что случилось? — спросила Луиза.

— А то, черт дери, что ты не веришь мне.

Луиза буквально отпрыгнула назад.

— Тебе что, обязательно начинать все сначала?

— Я просто только что вспомнил об этом.

— Я же попросила прощения, — проговорила она. — Неужели твоя гордыня настолько велика, что теперь ты будешь хранить обиду всю свою оставшуюся жизнь?

Далтон прищурился, разглядывая заснеженные поля. Лошади выглядели на снегу темными точками. Далтон наблюдал, куда направляются эти точки, и размышлял о том, когда они вернутся. «Свою оставшуюся жизнь». Ему захотелось узнать, сколько же это? Далтон почувствовал, как в его голове сгущается туман и в этой пелене растворяются все воспоминания. Сейчас он еще что-то осознает, но не пройдет и часа, как снова будет спать. Далтон хотел что-то сказать, но так и не смог вспомнить что…

— Мою оставшуюся жизнь? — спросил он, стараясь выиграть время.

— Да. Ты все время теперь будешь на меня сердиться?

— Может быть, — бросил Далтон. — Может, и буду.

Луиза вздохнула и медленно ушла, предоставив Далтону возможность покопаться у себя в голове. Что же он хотел сказать? Далтон блуждал взглядом по белым просторам и заметил белых гусей, летящих на юг. На светлом небе был отчетливо заметен темный силуэт стаи птиц, и Далтон знал, что если бы сейчас он был в седле там поблизости, то услышал бы звук, похожий на гром грозы.

Белые гуси.

Далтон подумал о своем старом друге, Шолдерблэйде, который говорил ему, что белые гуси — самые счастливые создания на свете. Они находят свою пару и остаются вместе навсегда. Далтон принял эти слова близко к сердцу. Луиза думала, что он не предложил ей выйти за него из-за Джеймса и его преданности своей матери. Но Далтон не сделал этого по другой причине. Он верил в преданность белых гусей, в их бесконечную любовь друг к другу и в единственную любовь на земле.