Страна Дураков - [65]

Не найдя в его глазах желаемого отклика, академик сочувственно кивал каким-то своим мыслям и напрочь терял интерес к своему военному коллеге.

В самих картинах и в их наличии, несомненно, был какой-то подвох.

Дома у полковника никогда никаких картин не было.

Смутное ощущение разрешимости «картинной» проблемы возникло у свежеиспечённого академика ранним утром. Память у него всегда была хорошей – не подвела она и в этот раз. Он вспомнил, что на его кафедре имеются адъюнкты. И один из них закончил в своё время художественное училище. Так было написано в личном деле.

Вызвать адъюнкта в кабинет было делом пары минут.

– Товарищ полковник!.. – начал было доклад прибывший адъюнкт.

– Присаживайся, Сан Саныч! – прервал его начальник. – Вопрос у меня к тебе. Говорят, ты в живописи разбираешься? И даже что-то там по этому профилю заканчивал?

Толком испугаться адъюнкт не успел, но неладное заподозрил сразу:

– Было когда-то… – уклончиво ответил он. – На заре туманной юности.

Полковнику неопределенность ответа не понравилась. Он нахмурился и, начиная раздражаться, принялся выстукивать автоматическим карандашом по покрывавшему стол стеклу:

– Мне картина нужна. Домой. Примерно метр на метр сорок. А то у всех академиков есть, а у меня – нет. Не порядок. Понимаешь?

– Маслом? Картина? – уточнил разом вспотевший адъюнкт и, в ритме постукивающего карандаша, живо представил, как ему, за свой счёт, придётся приобретать масляные краски, холст и подрамник.

Вспомнив, что к висящей на стене картине желательна красивая и, естественно, дорогая рама, майор впал в окончательную прострацию: офицерам в академии не платили уже четвертый месяц, и то, что они до сих пор не перемёрли от голода, а продолжали преподавать, учиться, писать учебники, диссертации и конспекты – было своего рода чудом.

– Конечно маслом! Что-нибудь с природой, – отрезал начальник, и, очевидно поняв суть колебаний своего подчинённого, добавил: – Не напрягайся! Твоя мазня меня не интересует! Сиди ровно и не ёрзай! Мне консультация нужна.

Быстро пришедший в себя майор снова проявил осторожность:

– Товарищ полковник, то, как я разбираюсь в этих вопросах – это, примерно, техникумовский уровень. Я, конечно, постараюсь. Но…

– Не юродствуй! – оборвал его полковник. – У тебя знакомые художники, которые со временем в люди выбьются, на примете есть? Да, или нет? Желательно, чтобы при каких-нибудь там регалиях для начинающих. Как там у них в этом мире положено.

При последних словах начальника майор встрепенулся и посветлел лицом. Явно обдумывая каждое слово, доложил:

– Есть! Есть один такой! Недавно на посиделках познакомился! У него три выставки в Америке было. Ни одной картины назад не привёз – все там расхватали.

– Настолько хорошо рисует? – изумился полковник. – У него, вообще, что-нибудь на продажу есть? Для простых смертных? Что-нибудь не слишком дорогое? В пределах ста – ста двадцати долларов?

– Ну, как он рисует – не знаю. Но студия где-то в центре имеется. А студий без картин не бывает. Непременно что-нибудь найдётся. У меня, по-моему, в столе его визитка есть. Так что можно позвонить и спросить.

Ближе к обеду майор созвонился с художником.

– Саня! – обрадовался ему художник. – Ты по делу, или пьянка какая где намечается?

– По делу, Дарин! – ответствовал ему Саня. – Мне твой совет нужен. Судя по всему, я тебе, или кому из твоих коллег, клиента нашел.

– Зачем коллегам клиент? Клиент – это личное, я бы даже сказал – интимное, – заметил художник и тут же уточнил: – Богатого? Клиента?

– Это вряд ли. Мой начальник картину хочет.

– И сколько он готов заплатить? – поскучнел Дарин.

– Не очень много, – вздохнул Саня. – Долларов сто, не больше.

– Сто?!! – восхитился художник. – Да за сто – пусть любую картину забирает! Или даже две! На выбор! У меня этого добра… Ну, Саня!!! Выпивка – с меня! Когда сможете приехать? Лучше бы завтра. А то у меня бардак. Не солидно. Чуток приберусь, и – милости прошу!

В бурной реакции художника была какая-то неправильность, но анализировать зародившиеся подозрения Саня не стал. Он и в самом деле был рад тому, что проблема с картиной так быстро и оперативно разрешилась, причём без особых с его стороны затрат и усилий.

На следующий день, сразу же после обеда, наскоро перекусивший Саня трясся в тёмно-зелёной «четверке» начальника кафедры по разбитому асфальту Большого Сампсониевского. Начальник, старательно объезжая многочисленные дорожные выбоины, судорожно дёргал рулевое колесо и непрерывно ругался сквозь крепко сцепленные зубы. Отвратительная дорога настроила его на скептический лад, поэтому, выехав на относительно ровный участок, но так при этом никого не задавив колёсами, он принялся давить морально. За неимением других альтернатив, на роль жертвы наезда был выбран сидящий рядом адъюнкт:

– Этот твой знакомый – он точно будет на месте?

– Обещал быть… А так – кто его знает? Богема.

– Богема! – передразнил начальник. – Да хоть сам апостол Павел! Назначил время потопа – будь добр, не кивай потом на засуху и на раззвездяев-сантехников! Богема…

Адъюнкт, в силу явной риторичности последней реплики начальника, промолчал. Начальник же вдруг вспомнил о показанной ему накануне визитке художника: