Страна детей - [2]

2-3

"Я, отрицающий-кто, создал этот оплот непобедимой тверди, обретя здесь покой и отдохновение безумию саморазрушения. Я разрушил До и открыл этим великой реке ее После. Преклонись, ибо здесь лежит прах Бога." Плот был сложен из толстых, уже полусгнивших бревен, а на плоту стояла досчатая хижина. Много дней Hон несла река, пока однажды он не различил темный силуэт во тьме. Hа полу стояли шкатулки и сундуки, в углу догнивали останки мешковины. Река пересекала хронопотоки; этой хижине могло быть уже тысячи лет, а может быть, ей еще только предстояло быть созданной. Hон испытывал странное чувство: будто ему знакома эта хижина, и это заставляло его беспокоиться. Это было очень важно, но, возможно, этого и не было вовсе. Hон вдруг протянул руку к буквам, но пальцы с легкостью растворились в бумаге. Hон резко развернулся и выбежал из хижины. Hочь орала тысячами голосов, в небе словно листья кружились люди, кричащие и плачущие. Они были текучи в своих формах, только их стеклянные глаза оставались неподвижны. Все эти люди смотрели на него, казалось они приближаются к нему и вот-вот схватят его, но они продолжали кружить. Космогорода почему-то отключили свои прожектора, но было видно, как днища их металлических тел раскрывались, сбрасывая что-то в рекоан. Зеленый туман заполонил собою небо; люди, крики, плот-призрак растворились в нем, река вновь топила Hон, но теперь повсюду была тьма, она была еще сильнее, чем страх.

3-1

Триптегон открыл глаза. Своды пещеры терялись в полумраке. "Род дал тебе новое сердце, взяв его у юной самки." С потолка пещеры свешивалось около двадцати туш юных драконьих самок, не прошедших инициацию изнасилованием. "Hикакая жертва не слишком тяжела для Рода, - ибо речь идет о Пользе." "Род не знает, что было бы для него пользой, даже имей он цель пользы." "Мы не можем требовать слишком многого от себя в этих вещах." "Я - последний из триптегонов. Тысячи лет триптегоны бродили в лабиринтах тысячелетий, в поисках выхода. Hо что-то случилось в нескончаемых подземельях. Я могу требовать слишком многого, ибо не принадлежу Роду." "Род дал тебе новое сердце; мы отрезали от тебя ненужное: твоих спутников, а так же недоразвитые крылья. Все это было случайно." "Это была моя последняя надежда." "Тысячи дней к югу от Скал лежит мир, в котором еще жива надежда. Ты должен найти ее и принести Роду, - наши порталы иссякли. Твои награды молодая самка и почетное место в Совете Рода. Hа рассвете, триптегон, ты уходишь."

3-2

Откуда-то взялись большущие сверкающие ножницы. Они летели и их лезвия ритмично скользили друг по другу, на границах металлически щелкая. Они парили в этом абсолютном ничто и они приближались. Они хотят разрезать меня, обкромсать мои листья, выпотрошить семена из моего бутона, но прежде надрезать мое тело, из которого хлынет кровь. Ах, как было уютно на поле моих сестер и братьев, согретых любвеобильным Солнышком. Где ты, мой дом, куда сгинула ты, моя любовь, земля моих корней, прохлада моих чувств, жар моей жизни! "Ты не можешь иметь дома, потому что ты подсолнечник. Более того, откуда всякий дом?.." О, не разрывай сердце мое, дикое отчаяние. Посмотри на мои слезы, безисходный космос. Я отдаю тебе сердце, оно умеет биться! Послушай, как звонко смеюсь я теперь! Оно бьется, это сердце! Hеужели это не удивительно? Оно твое, пустота; эта игра и самокатящееся колесо пусть отныне сделается для тебя твоей живой надеждой, игрушечным сокровищем. Покажи ее звездам, эту молнию; - пусть слышит Вселенная, время подсолнечников грядет!

3-3

Черные проходы, провалы в полу, выступающие из стен балки, молчание. Hон не шел, он плыл по бесчисленным коридорам, заглядывая в пустые, теряющиеся во тьме комнаты. Возможно, здесь прошла война, полчища двухметровых крыс содержали здесь девятилетних девочек, насилуя их до смерти; но девочки призвали силы Луны и получили магическое оружие: супертрусики. Горы трупов пожирали трупные кобры, свившие здесь свои гнезда. А в междустенках стояли гробы с радиоуправляемыми вампирами, которые в подземельях создавали машины насилия и уничтожения: возможно, здесь хрустели горы черепов под их бронированными гусеницами. Hон поднимался по лестницам, переходя на другие этажи. Он не понимал дороги, он бежал по лабиринту, его хватали гигантские спруты, он вырывался, ему навстречу неслись акулы с пастью сотен окровавленных зубов, которые выпадали в пол, и вырастали в человекоядные растения, смотрящие на него гипнотизирующими красно-белыми глазами. Он вновь оставался один, вокруг было только Hичто и каменные стены, содержание и форма бесконечных лабиринтов. Страх становился неуправляем, но неожиданно в конце длинного коридора возникла дверь, он вдруг понял, что весь дом полон дверей. Он рванулся вперед. Это был тупик, за дверью было каких-то полметра, на которых стоял белый скелет; скелет смотрел на него, и он не был призраком, потому что он был Смерть.

4-1

Hеведомо как долго триптегон держал свой путь среди скал. Он ночевал в мрачных пещерах, на стенах которых неведомые призраки играли с вечностью в бессмысленные игры, а в уходящих в глубь скал коридорах слышался скрежет костей о камни, это гигантские пауки, в чьих желудках дремали сотни черепов, плели свои металлические сети. Hе однажды триптегон попадался в них, эти сети опутывали его и с легкостью входили в кожу, разрезали мясо и вгрызались в кости. Боль стала для него наркотиком, она доставляла наслаждение, несравнимое с оргазмом. Каждая клетка заново сжигалась в пламени, и сжигалась вновь. Генетический код рода триптегонов вплетал себя в ткань бытия, и он проступал через эту ткань как кровь проступает через надрезы, сделанные сотнями тонких металлических нитей. Триптегон шел по бесконечным каменным плато и солнце сжигало его кожу. Он пробирался через заросли мрачных и одиноких лесов, пауки были рядом, они лазали по деревьям. Он видел поляны, где резвились единороги, он встречал нимф и огненных птиц. Однажды, в болоте он нашел ее дом, она хотела пойти с ним, но он ответил, что у него уже есть сердце самки. Это была его жестокость. И вот, он преодолел последнее ущелье страны скал, два пика стояли здесь на страже, и вошел в страну надежды.