Страховщик - [14]

Кортни отпрянул от миски и зашипел, выгнув спину. Шерсть его встала дыбом.

«Подумаешь! – быстро сказала себе Бет. – Ничего особенного!»

Однако, перебрав в уме возможные варианты (ветка стучит по стене дома? дети на улице? водопроводные трубы? ветер? крысы?), она поняла, что версии чертовски неубедительны.

Ладно. Тогда кто же стучит?

Привидение.

Что за чушь! Не сумасшедшая же она, чтобы даже на миг задумываться о такой ерунде! Вот только… уже задумалась. На улице солнечный полдень, занавески отдернуты. За окном расстилается привычный мир – машина, соседский двор, самолет в небесах. Мирная повседневная жизнь… вдруг оказавшаяся словно за тысячу миль.

Бет открыла кухонный шкаф, достала оттуда нож для резки мяса. Крепко сжав его в руке, прошла через гостиную, на миг замешкалась перед дверью, решительно ее распахнула и вышла в прихожую. Стук на секунду прекратился, словно неведомый пришелец ее заметил – но тут же возобновился, и теперь Бет поняла, откуда он исходит. Из комнаты для гостей.

Бесшумно, ступая на цыпочках, она двинулась вперед.

Дверь гостевой комнаты закрыта – хотя Бет всегда оставляла ее открытой. Из-за двери доносится размеренное постукиванье. Бет замерла перед дверью. Она не знала, чего ждать: в голове всплыла сценка из полузабытой детской книжки. Какая-то страшилка про призрак сапожника. Сейчас она войдет – и увидит в дальнем углу сгорбленного старика с неопрятными седыми лохмами; скорчившись за столом в старинном кресле, он стучит молоточком по подошве призрачного сапога. Старик поднимет голову, ухмыльнется ей безгубым оскалом черепа…

Словно слыша ее мысли, стук становился все мягче, все тише, наконец затих совсем… а в следующий миг вернулся в полную силу – громко, настойчиво. Словно кто-то колотил в дверь и требовал его впустить.

«Беги! – подсказывал ей инстинкт. – Беги из дома! Позови на помощь!» Вместо этого Бет выпрямилась, взялась за ручку двери, решительно распахнула…

Комната для гостей была пуста.

Глава 4

I

День не задался с самого утра.

Начать с того, что это был понедельник – воистину день тяжелый. Приехав с утра получить от Стива задание, Хант узнал, что на них поступила жалоба. Какая-то старушка уверяла, что щепки, отлетевшие от щеподробилки, поцарапали крышу ее припаркованного под деревом «Кадиллака». Новость не из приятных, особенно если учесть, что пара человек в Окружном совете давно уже предлагали расформировать отдел благоустройства к чертовой матери.

Стив, как обычно, кипел от ярости.

– Вы вообще понимаете, что это значит? Всякий раз, как вы напортачите, отдуваюсь я! Мне надоело получать взбучки из-за ваших косяков! Работайте нормально или ищите себе другую работу, черт бы вас побрал!

– А если старая кошелка наврала? – возразил Эдвард. – Решила покрасить себе крышу за счет округа?

Стив взглядом пригвоздил его к месту.

– Ага, как же! Выяснила, каким оборудованием мы пользуемся, подробно описала нашу щеподробилку – и все ради пары сотен баксов? Так, по-твоему, было дело?

– Вряд ли, – признал Эдвард.

– Вот и я думаю, что вряд ли!

– Послушай, Стив, – примирительно заметил Хорхе, – от этого никто не застрахован. Иногда такое случается.

– Да? Ну так вот: в вашей команде и под моим началом пусть такого больше не случается! Поняли меня?

Они заверили, что поняли.

Мало того, добравшись до рощицы сикомор, где им предстояло работать ближайшие три дня, Хант, Эдвард и Хорхе обнаружили, что какие-то идиоты – должно быть, пьяные студенты – перевернули биотуалет, протащили его пару десятков метров по служебной дороге и опростали под дерево.

Но и это было не самое страшное.

С самым страшным Хант встретился вечером – когда, вернувшись с работы, обнаружил, что входная дверь распахнута и дом его перевернут вверх дном.

Он осторожно вошел. Сразу заметил, что не хватает проигрывателя, а вот колонки воры почему-то не тронули. Телевизор, видеомагнитофон, ДВД-плеер тоже исчезли. Пропало ли что-то из книг, дисков или видеофильмов, сказать было мудрено – все они, вытащенные из шкафов и сброшенные с полок, грудой валялись на полу. Такой же разгром царил на кухне: обеденный стол разбит вдребезги, содержимое холодильника и шкафов разбросано по полу. Набрав по мобильнику девять-один-один, Хант пробрался через эти груды мусора и вышел в прихожую. Во второй спальне он хранил вещи – не так уж много: несколько коробок, чемоданы, разобранный книжный шкаф. Здесь, похоже, ничего не тронули. Зато в хозяйской спальне творилось черт знает что. Все ящики гардероба распахнуты, содержимое вывернуто на пол, зеркало в дверце гардероба разбито, матрас на кровати изрезан ножом, и поролон лезет из прорех, словно кровь из открытых ран.

– Ко мне вломились, – сказал Хант, когда полицейский диспетчер снял трубку. Описал весь бардак вокруг себя, добавил, что, по всей видимости, грабители уже покинули дом, назвал свое имя и адрес.

– Выезжаем к вам, – ответил диспетчер. – Пожалуйста, ничего не трогайте, на вещах могут остаться отпечатки пальцев или другие улики.

Еще не успев положить трубку, Хант услышал вой сирены, а пару минут спустя во двор въехали два полицейских автомобиля. Он выбежал им навстречу, поймав себя на том, что подозрительно косится на дверь соседской лачуги. Может, сказать, что он подозревает эту гопоту по соседству? Но Хант понимал, что у него нет никаких доказательств, поэтому впустил полицейских в дом и предоставил им свободу действий.