Страхи Стихии в Чёртовой Чаще - [8]

Она вышла из кухни и направилась к конюшне медленным шагом — по ночам так ходили только истинные Поселенцы. Даже находясь под защитой серебряных колец, окружавших пристанище, нужно соблюдать Простые правила. Забудешь о них в безопасном месте, забудешь и потом.

Стихия достала две миски и приготовила в них две разные светомази, которые разлила по пиалам, и сложила в рюкзак.

Выйдя на улицу, Стихия вдохнула свежий прохладный воздух. Чаща умолкла.

Но, конечно, Страхи никуда не делись.

Несколько из них можно было различить невдалеке по их слабому внутреннему свечению. А только что мимо проплыли старые Страхи — эфирные, прозрачные, в которых едва уже угадывались человеческие формы. Головы их были расплывчаты, «лица» пульсировали, как клубы дыма. За Страхами на полметра тянулись белые шлейфы. Стихии часто чудились в них какие-то лохмотьях.

Ни одна женщина, даже Первопроходец, не могла взглянуть на них без трепета. Днём они, разумеется, тоже существовали, просто были невидимы. Разожги огонь или пролей кровь — увидишь. Ночью Страхи были другими. Они быстрее реагировали на нарушения правил. А ещё их привлекали резкие движения, чего не случалось днём.

Стихия вытащила одну из пиал с мазью, осветив пространство вокруг себя бледно-зелёным светом. Он был слабым, но, в отличие от света факела, ровным. Факел — вещь ненадёжная, ведь его нельзя зажечь ещё раз.

Анна уже ждала мать, держа в руках древки от фонарей.

— Нужно двигаться тихо, — сказала Стихия, крепя к древкам пиалы. — Говорить только шепотом. Как я сказала, ты будешь меня слушаться во всём, все приказы выполнять моментально. Эти головорезы… они могут убить тебя, или что похуже, и глазом не моргнут.

Анна кивнула.

— Не слишком-то ты испугалась, — сказала Стихия, обмотав чёрной тканью пиалу с более яркой мазью, отчего всё погрузилось во тьму. Высоко в небе сиял Звёздный Пояс, и свет от него пробьётся сквозь крону деревьев, особенно если они не будут сходить с дороги далеко.

— Мне… — начала Анна Уильям.

— Помнишь, как собака Гарольда взбесилась прошлой весной? — перебила Стихия. — Помнишь, какой у нее был взгляд? Ничего не напоминает? Глаза, полные жажды крови. Эти люди как раз такие, Анна. Бешеные. И их нужно пристрелить, как ту собаку. Для них ты — не человек, а кусок мяса. Понимаешь?

Анна Уильям кивнула. Стихия отметила, что та по-прежнему была больше возбуждена, чем напугана, но что поделать. Она вручила дочери один из фонарей, мазь в котором светилась бледно-голубым. Второй фонарь она взяла себе, накинула на плечи рюкзак и кивнула головой в сторону дороги.

Неподалеку, в сторону границы пристанища проплыл Страх. Коснувшись узкой серебряной полоски на земле, из него посыпалось что-то вроде искр. Тварь резко отпрянула и поплыла в другую сторону.

Любое такое касание стоило Стихии денег, портило серебро. За это и платили постояльцы — за пристанище, остававшееся неприступным уже более века, за пристанище с древней традицией — ни единого непрошенного Страха внутри. Своего рода безопасное место. Самое надёжное в Чаще.

Анна переступила через границу, которая представляла собой линию из больших серебряных ободов, выдававшихся над землей и посаженных на цемент так, что их нельзя было вырвать. Для замены испорченной секции одного из колец — а вокруг пристанища имелось три концентрических кольца — нужно было отсоединить её, сделав подкоп. Огромная работа, и Стихия была с ней знакома не понаслышке. Недели не проходило без замены или поворота той или иной секции.

Страх уплывал прочь, не замечая женщин. Стихия не знала, могли ли эти твари видеть тех, кто не нарушал правила.

Они вышли на тёмную заросшую дорогу. В этих местах за дорогами следили слабо. Ситуация, быть может, изменится, если бастионы начнут выполнять свои обещания. Как бы то ни было, на дорогах шло оживлённое движение. Из одного бастиона в другой торговать продуктами ездили поселенцы. Зёрна, выращенные на расчищенных землях Чащи, были полезнее и вкуснее горных. Индейки и зайцы, пойманные или выращенные в клетках, стоили немало серебра.

Этого нельзя было сказать о свиньях. Свинину ел разве что какой-нибудь невежда-горожанин.

В общем, торговля здесь велась, поэтому дорога была изношена. Этому не могли помешать даже деревья, которые своими ветвями, словно огромными руками, стремились отрезать от путников дорогу и забрать её себе. Чаще не нравилось, что в ней, словно паразиты, появились люди.

Мать и дочь двигались осторожно, без резких движений. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем на дороге перед ними что-то появилось.

— Смотри! — шепнула Анна Уильям.

Стихия облегченно выдохнула. На дороге что-то светилось голубым. Богоград озвучил остроумную, но всё же неточную догадку о том, как она выслеживала добычу. Свет от мази, которую называли здесь Светом Авраама, вызывал свечение капель болотного лука. В свою очередь лук ещё и расслаблял мочевые пузыри лошадей. Стихия увидела на земле светящуюся лужицу мочи.

Что, если Честертон свернул в Чащу сразу после выезда из пристанища? Это было маловероятно, но до этого момента Стихию не оставляла в покое эта мысль.