Страх высоты - [21]

— Да.

— Однако вы говорите уверенно, а вначале будто сомневались?

— Вы меня убедили.

Мазин уловил враждебность.

— Извините, — уклонился он, — иногда это бывает. Но вы не казались мне человеком, легко поддающимся внушению.

— Интересно, какой я вам казалась?

Сказано было с вызовом, и теперь его стоило принять.

— Так как мы беседуем неофициально, я не скрою. Вы показались мне спокойной, уравновешенной, человеком, который стойко переносит несчастья и делает то, что хочет сделать. Так мне показалось вначале.

Слово "вначале" он выделил, и она это заметила:

— Вначале? А теперь?

"Пожалуй, это не совсем честно. Черт с младенцем! Но с младенцем ли? Ладно, выпалим из пушек по воробьям".

— Видите ли, Светлана, я занимаюсь своим делом — а это одновременно и хобби — не первый день. И не первый год. И, увы, приходится сознаваться, даже не первый десяток лет. За эти годы у меня накопился опыт, навыки. Поэтому я, к сожалению, редко ошибаюсь. Говорю — к сожалению — потому что раньше, когда ошибки бывали, жилось веселее. Но это лирическое отступление или, если хотите, следовательский прием, чтобы отвлечь вас от главного. Иногда мы так поступаем. — Он с удовольствием наблюдал, как она старается определить, где кончаются шутки в его словах. — Иногда. Но не сейчас. Сейчас я хочу сказать, что уже давно не ошибался на все сто процентов. Поэтому пересматривать полностью свое мнение о вас я не собираюсь. Я сказал, что вы делаете то, что находите нужным, и это, по-моему, верно. Хотя здесь я и расхожусь с Игорем Рождественским, который относит вас к категории людей, не знающих, что творят.

— А ему-то какое до меня дело?

— Никакого. Просто к слову пришлось. А о чем я, собственно, говорил?

— О моем характере.

— Да, именно. Впрочем, не совсем. Скорее о том, какой я вас представлял. Так вот, некоторые свои взгляды мне пришлось пересмотреть.

— Какие же именно?

— Я считал вас более искренней.

Теперь она сидела не кокетливо, поджав ноги, а очень прямо. Мазин же снова уселся на стул, свободно, тяжеловато, откинувшись на закругленную спинку.

— По-вашему, я вру?

— Ну, таких слов мне не хотелось бы употреблять.

— Лучше говорить откровенно. Вы ж не на свидание сюда пришли.

Он засмеялся:

— Мне казалось, что на свиданиях люди бывают откровенны.

— Вы все время шутите.

— Немножко.

— Так почему вы думаете, что я вру?

— Нет, в такой форме говорить я отказываюсь.

— Ну говорите, как вам нравится.

— Спасибо! У меня есть некоторые основания полагать, что вы все-таки виделись с Тихомировым после защиты.

— Почему?

— Вы сказали, что он звонил вам из ресторана и приглашал приехать к нему. Так?

— Да, так.

— Но вы отказались?

— Отказалась.

— И больше он вас не увидел?

Мазину показалось, что она заколебалась, прежде чем ответить, но ответ прозвучал твердо:

— Нет, не видел. Он меня не видел.

— Однако после звонка вы ушли из общежития.

— Почему вы так думаете?

Он решил сказать правду:

— Вахтерша сообщила.

— Эта сплетница?

— Хотите сказать, что ей нельзя верить?

— Поостереглась бы.

— Я бы тоже, наверно. Но она не одна вами интересовалась в тот вечер.

— Кто же еще, если не секрет?

— Скажу, хотя меня и просили не говорить. Олег. Тот самый парень, которому вы перестали писать. Как видите, он не утешился.

— Жаль.

Светлана смотрела зло.

— Конечно, жаль парня.

— Что же вы от него узнали?

— С ним я пока не разговаривал. Просто знаю, что он приходил. Они поднялись к вам вместе с вахтершей, но вас не было.

— И вы решили, что я поехала к Антону?

— Это одно из предположений. Вы могли пойти за хлебом, например, в дежурный магазин. Или отправиться к тетке. Или просто не открыть дверь, на худой конец. Что вам больше нравится?

— Мне не нравится, что вы со мной разговариваете, как с преступницей. Вы не имеете права!

— Конечно, не имею.

Она замолчала. Она никак не могла его понять.

— Но знаете, это как самонастройка в телевизоре. Получается механически. Не веришь человеку — и появляется определенный тон.

Мазин говорил доверительно, как будто делился чем-то, не имеющим никакого отношения к происходящему.

— В чем же вы мне не верите? — повторила Светлана, раскрыв большие серые глаза с длинными, совсем не подкрашенными ресницами.

— Мне кажется, что вы были ночью у Тихомирова.

— А если я была у тетки?

— Нет, у тетки вас не было.

— А эти сведения откуда?

— Тоже от Олега.

— Вы же его не видели!

— Не видел. Но он говорил об этом вахтерше. Она предположила, что вы отправились сюда. А он ответил, что пришел в общежитие прямо от Екатерины Кондратьевны и вас там нет.

— Вот уж не ожидала от него такой прыти.

— Я ж сказал, что он не утешился.

— Значит, я ошиблась.

— Не только в этом.

— Неужели вы думаете, что я могла убить Антона?

Ресницы ее задрожали. Теперь она снова походила на ту Светлану, что запомнилась ему с самого начала. Он невольно посмотрел на ее полные коленки, потом на растерянное лицо и подумал, что на сегодня достаточно.

— Неужели… неужели вы думаете, что я… что я… убила Антона?

— Вряд ли. Но я думаю, что вы должны больше знать о его смерти.

Мазин поднялся:

— Странно, но до получения этой записки я считал все происшедшее простым, а теперь вижу, что дело не так уж просто… Конечно, о том, что Тихомиров воспользовался трудом Кротова, вы могли и не знать…