Страх - [2]

А пока Камиль устроилась поудобнее за компьютером и решила поработать над лекцией, которую ей предстояло прочитать через два месяца студентам факультета криминологии и криминалистических наук Университета Лилль-2. Речь шла о том, чтобы воспроизвести здесь (возможно, в спортзале) сцену преступления с манекеном и объяснить им, что должен делать при обнаружении тела техник-криминалист. Казалось бы, пустяк, но это требовало немалой подготовки. К тому же говорить перед группой из десяти, а то и больше человек — в этом она была не слишком сильна.

Задумавшись, Камиль безотчетно теребила купленные сегодня утром сигареты: «Мальборо лайт», пятнадцать штук в пачке.

— Э, Камиль Тибо, только не говори мне, что собираешься начать курить в тридцать два года! — сказал мужской голос.

Камиль сунула сигареты в карман форменных темно-синих брюк. Перед ней стоял здоровяк лет сорока в рубашке поло — кукольная голова на теле греческой статуи, коротко остриженные белокурые волосы. Вместе с Борисом они проработали уже больше восьми лет. Он в качестве офицера судебной полиции в исследовательском отделе, расположенном в здании напротив, Камиль как техник-криминалист.

— Странные вещи творятся, — отозвалась она. — Никогда в жизни не курила, и вдруг сегодня утром захотелось купить пачку, причем именно этой марки и именно с таким количеством сигарет. Вот я и не устояла. Бред какой-то. Лишено всякого смысла.

Ее глаза уставились в пространство. Лейтенант Левак понял, что коллега снова провела гнусную ночь. Конечно, тут наверняка сыграла свою роль и удушающая жара этого знойного лета, но, в конце концов, это всего лишь погода. А лицо Камиль осунулось явно из-за какой-то тревоги.

— У тебя измученный вид. Опять тот кошмар приснился?

Им уже случалось говорить об этом как-то вечером. Камиль крайне редко распространялась о своей личной жизни — ровной и однообразной, как море в штиль, но ей хотелось избавиться от ночных мучений.

— Да, в шестой раз. В точности тот же сценарий. Понятия не имею ни откуда берется, ни что означает. Но эта женщина в моем сне обращается ко мне. Хочет, чтобы я пришла к ней на помощь.

Камиль было достаточно опустить веки, чтобы опять увидеть во всех подробностях эту женщину: лет двадцати, нагую, свернувшуюся клубком в каком-то темном месте, быть может в подвале или пещере. Она дрожала, ей было холодно и страшно. Ее черные глаза словно впивались в Камиль, глядевшую на нее в своем сне, будто сторонняя наблюдательница, бессильная что-либо изменить.

— Словно ее похитили и где-то удерживают. Она запугана. Самое удивительное — эта отчетливость сна, я его помню вплоть до мельчайших деталей. Похоже на настоящие воспоминания. На что-то… даже не знаю… На что-то, что я в самом деле видела или пережила. Невероятно.

— Похоже, так и есть.

— Ты же меня знаешь: я буду последней, кто поверит во всякое такое, во всю эту чушь насчет ясновидения, предчувствий или чего там еще… Самое потрясающее в том, что оно идет изнутри меня. Быть может, мне надо покопаться, поискать что-нибудь по этой теме или увидеться с кем-нибудь, чтобы избавиться от своего сна. Не знаю.

В последние недели Борис чувствовал, что Камиль потеряла уверенность в себе. Перенеся тяжелую хирургическую операцию, молодая женщина словно скользила вниз по длинному склону. Часто погружалась в свои мысли, становилась нервной, раздражительной на грани срыва. И об этом явно свидетельствовало то, что она упрямо собирала со всей Франции и из соседних стран газеты, вышедшие за неделю до ее операции. Она изучала их даже на рабочем месте, что уже стоило ей нескольких неприятных замечаний со стороны коллег и начальства.

— Тебя все еще мучает дело Орели Каризи, — сказал он спокойно. — Чтобы забыть все увиденное, понадобится время. Наверное, твои кошмары и есть средство, чтобы избавить тебя от этих воспоминаний.

Дело Орели Каризи… Именно Камиль тогда, в начале лета, открыла багажник машины, ограждая место преступления пластиковой лентой. Какой-то парень всадил себе пулю в голову на лесной тропинке. Все сочли это просто самоубийством, но оказалось, что депрессивный тип сначала потрудился выпустить кровь из своей восьмилетней дочурки, тело которой она и обнаружила в багажнике. Плохо закончившаяся история развода.

Хотя Камиль привыкла к виду трупов — больше пятисот с начала карьеры и не всегда в лучшем виде, — но дети… Этого она совершенно не выносила и всегда старалась договориться, чтобы ее кто-нибудь подменил. Психолог наверняка сказал бы, что эта подсознательная блокировка связана с ее собственным детством, со страхом смерти, который преследует ее с ранних лет.

— Нет, ничего общего, — сказала она. — Этот кошмар — что-то совсем другое. Женщине из моего сна лет двадцать, а Орели было всего восемь. И у той незнакомки очень характерная внешность, она похожа на цыганку.

— Маленькая Орели тоже выглядела довольно цыганистой. И к тому же в пепельнице отцовской машины нашли окурки и на пассажирском сиденье валялась пачка сигарет. Надо бы проверить, может, тоже «Мальборо лайт», пятнадцать штук в пачке. Как там тот психоаналитик говорил? Что сны всего лишь символы, верно? Он бы тебе сказал, что на самом деле ребенок во сне может появиться и в виде женщины.