Страх разоблачения - [32]

Тут в противоположном конце зала возникла суета, и Гасси увидела, как несколько секретных агентов сопровождают в дом президента и миссис Никсон. Все разговоры немедленно стихли, а присутствующие всеми правдами и неправдами стали пытаться пробраться поближе к главному гостю. Никто не хотел привлекать к себе внимания, но оказаться в первых рядах стремились все.

Гасси дождалась, когда схлынула первая волна возбуждения, и присоединилась к родителям и чете Никсон в гостиной. Роберт торжественно ее представил, и она впервые смогла разглядеть Никсона, найдя его еще менее привлекательным, чем на экране телевизора. Глаза у него бегали, а рука оказалась сухой и холодной, как рептилия. Пэт Никсон, наоборот, вызвала у нее симпатию. Под искусным фасадом она разглядела не слишком счастливую женщину, которая чувствовала себя неловко. Гасси сама испытывала нечто подобное, когда ее действиями пытались руководить. Она хорошо знала, как это трудно — быть постоянно на виду.

Никсоны пробыли недолго, но возбуждение остальных гостей достигло небывалых размеров. У всех, похоже, закружилась голова от столь тесного общения с властью. Когда Ричард Чандлер сел на свое место рядом с Гасси, он был явно в приподнятом настроении.

— Прекрасный сегодня прием, — заметил он. — Большая удача, что удалось заполучить Никсона.

Гасси вежливо кивнула, надеясь, что ее молчание его несколько охладит. В отличие от остальных гостей у нее настроение только ухудшилось, а мысли все время возвращались к Тони и их обреченным на неудачу отношениям.

— Я многого жду от нового президента, — продолжил Ричард. — Чертовски большая разница, когда в Белом доме свой человек!

— Вы говорите точно как мой отец. Ричард улыбнулся:

— Для меня это комплимент.

— Ну, разумеется.

Опустив глаза, Гасси с отвращением смотрела на фаршированную курицу. У нее абсолютно пропал аппетит. Она осторожно нацепила на вилку кусочек спаржи и почувствовала, что отец наблюдает за ней. Поскольку она с самого детства стремилась добиться его одобрения, то сейчас даже через всю комнату смогла ощутить его раздражение. Он наверняка хотел, чтобы она была более внимательна к Ричарду Чандлеру. Гасси привыкла быть послушной дочерью, поэтому тут же повернулась к Ричарду и одарила его сияющей улыбкой.

— Я слышала, вы только что купили новую лошадь?

— И замечательную! Вы обязательно должны на нее взглянуть. Лошади — прелестные существа, куда интереснее, чем политики.

Гасси всем сердцем с ним согласилась. Правда, сама она научилась сидеть на лошади только потому, что Элизабет силой приводила ее на конюшню. Но в данный момент она предпочла бы общество арабского скакуна надоедливости Ричарда Чандлера.

— Вы ездите верхом? — спросил он, явно не замечая ее настроения.

— Довольно плохо. Мне никогда не нравились занятия на свежем воздухе.

— Тогда я настаиваю, чтобы вы посетили мою ферму. Не сомневаюсь, вы ее полюбите. Вы в следующее воскресенье свободны?

Взглянув на отца, Гасси поняла, что у нее нет выбора. Он послал ей сияющую улыбку, прямо-таки разрываясь от любви и гордости.

— Да, это мне вполне удобно, — сказала она. — Я с удовольствием посмотрю вашу ферму.

— Замечательно! Тогда я заеду за вами в полдень.

Остаток вечера прошел спокойно, хотя Ричард старался держаться к ней поближе, решив, что она тоже проявила к нему интерес. На самом деле Гасси находила его жалким и скучным и невольно сравнивала с ласковым, открытым Тони. Он заставил ее забыть о своих страхах, научил ее смеяться и не стесняться своего тела… Но завтра всему этому придет конец.

Тони Де Коста жил в пентхаусе роскошного высотного здания, которое принадлежало его компании. Декоратор, занимавшийся квартирой, сделал особый упор на великолепный вид и оставил все огромные окна ничем не завешанными. Мебель была чисто функциональной, выдержанной в нейтральных бежевых и коричневых тонах, и Тони порой казался себе там просто случайным гостем.

Ему больше по душе был бы старый дом где-нибудь в глубинке Виргинии, но квартира была удобной, и ее безликость его не беспокоила — пока он не встретил Гасси и не начал думать о будущем. Теперь эта квартира казалась ему гостиничным номером, где гулко звучало эхо его одиночества. Его вдруг охватило желание пустить корни, сделать свою жизнь стабильной, и ключом к этому была Гасси.

Тони отложил бритву и вытер насухо лицо. Его раздражало, что он нервничает перед встречей с родителями Гасси, как прыщавый подросток перед первым свиданием. Но он достаточно долго прожил в Америке, чтобы понимать: его итальянское происхождение сразу же сделает его нежеланным в качестве зятя. Он также понимал, что зря поступается своей гордостью, пытаясь добиться одобрения Тремейна. А ведь семейство Де Коста пользовалось уважением во всем мире, и он был единственным наследником финансовой династии. Надо же было совершить такую глупость — влюбиться в Огасту Тремейн! И вот теперь он собирался унижаться перед ее родителями-аристократами, чтобы иметь возможность хотя бы встречаться с ней…

Элизабет и Роберт Тремейн удобно устроились в креслах перед камином, пили утренний кофе и с удовольствием обсуждали детали вчерашнего приема. Они позволяли себе такую вольность только за закрытой дверью своей спальни. Элизабет все еще не сняла ночную рубашку и выглядела намного старше без обычного макияжа. Роберт сидел в своем любимом коричневом халате, волосы его были взъерошены, под глазами — мешки от недосыпа. Они пришли бы в ужас, если бы кто-нибудь из посторонних увидел их сейчас, и тем не менее они свято соблюдали этот свой воскресный ритуал.