Страх любви - [19]

Марселю вспомнилось то, что Жюльетта говорила ему о г-же де Бруань: она вдова, богата, а г-н Руасси…

— Вот к чему, в конце концов, сводится положение, дорогой мой. Вы не захотите повредить будущности моей дочери. Поэтому лучше всего было бы вам покинуть Онэ. К тому же мы и сами едем в октябре в Париж. Как только мы очутимся там, все трудности улетучатся. В Париже на вещи смотрят иначе; моя дочь станет благоразумнее, а у вас будет приятное сознание, что вы помогли ее счастью. Приятно оставить по себе такое воспоминание в уме красивой женщины.

Г-н Руасси закурил новую сигару. Спичка осветила его. Он посмотрел на Марселя, прищурив глаза.

— Я еду завтра, дорогой господин Руасси; я желаю, чтобы Жюльетта была счастлива.

Голос Марселя дрогнул. Г-н Руасси бросил спичку, которая с минуту горела на песке дорожки, и сказал просто:

— Я не ждал от вас меньшего, Марсель.

Наступила минута молчания. Луна блистала, круглая, в звездном небе. В саду пахло осенью и ночной сыростью. Внизу две жабы перекликались свирельными звуками. Г-н Руасси продолжал:

— Ну прощайте, я пойду спать… А вы?

— Еще немного погуляю.

Г-н Руасси протянул ему руку:

— Не простудитесь… Ах, какая чудесная луна!

Марсель слышал, как раздавались шаги г-на Руасси, пока он сходил с площадки на площадку, как они прозвучали на мостике. В воздухе стоял легкий запах табака. Луна отражалась в воде канала. Еле слышно кричали жабы… Внезапно свет в окне м-ль Руасси погас, и он ощутил чувство одиночества и отчаяния, от которого затрепетал с ног до головы.

На другой день, за завтраком, Марсель Ренодье сообщил о своем отъезде на следующий день: в виде предлога он сослался на письмо, которое его вызывало. Г-н Руасси произнес проклятие по адресу всяких обязательств, которые никогда не оставляют человека в покое. М-ль Руасси ничего не сказала.

После обеда Марсель поднялся в свою комнату, чтобы уложить чемодан. Китаец на комоде в последний раз состроил ему гримасу; на мраморной крышке комода персиковая косточка, которую со смехом бросила ему в лицо Жюльетта в солнечное утро, являла свое покрытие, сухое и жесткое. Обед прошел, как всегда. Подали прекрасные груши. Марсель вспомнил ночной разговор у шпалеры. Г-н Руасси в присутствии дочери не обмолвился ни словом о предстоящей поездке их в Париж. Прежде чем удалиться, Марсель простился с хозяевами. Коляску должны были подать рано утром, к шести часам; г-н Руасси будет еще спать: он вставал рано, только выходя на охоту.

Марсель проснулся с зарею. Он открыл окно. Речка журчала за тополями, на которых золотились первые желтые листья. Солнце показалось под покровом тумана. Когда Марсель спустился вниз, он нашел завтрак готовым в столовой. Старая кухарка пришла разделить его одиночество. Когда он допивал свою чашку, слуга пришел доложить, что коляска подана. В доме было тихо; он вышел.

На дворе в голубятне ворковали голуби. Жюльетта была здесь, она ласкала лошадь, ноздри которой дымились в утреннем воздухе. На Жюльетте была широкая накидка. Меховое боа обвивало ее шею.

— Как! И вы здесь, Жюльетта?

Она засмеялась. На холоде щеки ее покраснели.

— Ну да!.. Ведь я ездила вас встречать; почему же вы не хотите, чтобы я вас проводила?

Она пригласила его сесть в коляску и сама села возле него. Она взяла в руки вожжи.

— Ну!

Лошадь выехала из ворот. Вода бурлила у мельничной плотины. Петух пропел, сидя на куче навоза. Коляска свернула на дорогу. Они проехали мимо домика старика Дрюэ, который, стоя на пороге, приветствовал их; рука у него была забинтована. Марселю вспомнился далекий звук косы, которую старик оттачивал в тот летний день, когда они лежали в траве, на берегу канала. Жюльетта правила молча, сдвинув брови и закусив свою алую губу. Марсель ощутил запах меха. Распаханные поля чернели вокруг узловатых яблонь. На одном из подъемов Жюльетта вдруг спросила:

— Что вы думаете о госпоже де Бруань?

Он ответил банальной фразой. Она покачала головой:

— Папа влюблен в нее, и она его любовница. Ему очень хотелось бы жениться на ней… Вас это удивляет? Папа заперся в деревне, вообразив, что он старик; но в деревне он помолодел и теперь скучает. К тому же он считает, что мужчина в шестьдесят лет еще молод!

Она пожала плечами и хлестнула лошадь. Уже виднелись полотно железной дороги, сигнальные круги и станция.

Когда они подъехали и она остановила лошадь, она вдруг сказала:

— Знаете, Марсель, тот дурной поступок, о котором я говорила вам в тот день, на лугу, я его скоро сделаю… Ведь вы обещали, несмотря ни на что, сохранить вашу дружбу ко мне…

Она протянула чемодан молодому человеку, который стал ногой на подножку.

— Идите сдавать ваш багаж… Я не хочу заходить внутрь.

И став вдруг серьезной, она добавила вполголоса:

— Я была бы способна сесть также в поезд!

Она смотрела на него. Мех, охватывая ее шею, закрывал нижнюю часть лица. Марсель стоял перед нею; тяжелый чемодан оттягивал ему руку и заставлял его склоняться. Вид у него был слабый и жалкий. В ее глазах мелькнуло выражение участия и вместе с тем иронии:

— Бедный мой Марсель, успокойтесь! Что бы вы стали делать со мной?

Она распахнула мех. Она была прекрасна — сильная, созданная для жизни, между тем как он… Он опустил голову.