Страх. История политической идеи - [12]

Тем не менее самый заметный политический страх, наиболее глубоко структурирующий наши жизни и определяющий границы наших возможностей, — это страх менее сильных перед более сильными, будь то должностные лица или частные служащие, далекие агенты государства или местные, традиционные элиты. И здесь мы подходим к поворотному пункту наших рассуждений. Из сказанного сегодня о страхе терроризма (или коммунизма) можно заключить, что важнейшей формой страха является страх обычных американцев перед вышестоящими, поддерживающими и пользующимися несправедливостью в повседневной жизни. Это репрессивный тип страха, сковывающий действия слабых и дающий возможность действовать сильным. Он является гарантом того, что безвластные будут считаться с высказанными или подразумевающимися желаниями их начальства либо просто не делать ничего для противостояния или подрыва существующей системы распределения власти. Такие страхи оказываются определяющими для власть предержащих, поскольку дают им возможность спокойно преследовать свои собственные цели и гарантируют им, что они смогут пользоваться своим положением еще некоторое время.

Неплохим пунктом для начала расследования об устрашении в современной Америке является рабочее место, ведь именно здесь, среди нерегулируемой практики найма и увольнения, повышения и понижения, в тесных связях подчиняющих и подчиняющихся, работодателя и работника, контролеров и контролируемых, оно носит особенно вредоносный характер. Несмотря на то что взрослые американцы проводят основную массу времени на работе и что деловая пресса открыто признает, что рабочее место никогда не было свободно и не должно быть свободно от страха, и страх может быть мощным инструментом менеджмента, рабочее место остается обширнейшей terra incognita, скрытой от общественного обозрения за башнями судебных разбирательств и политического безразличия⁴². Посредством угроз увольнения, понижения, притеснений и других санкций менеджеры и работодатели пытаются подавлять речь и действия, обезопасить себя от противоречий и противодействия со стороны работников. Работодатели действуют так не потому, что они жестоки, но потому, что верят, как пишет бывший руководитель Intel ceo Эндрю Гроув в своей книге «Выживают только параноики», что страх подстегивает лихорадочный темп современной промышленности и является основным двигателем политической экономии⁴³. На рабочем месте страх создает внутренний социальный порядок, который с небольшим преувеличением можно описать как феодальный; мир, скорее не постмодернистский, но досовременный, главный теоретик которого не К. Маркс или Адам Смит, но Жозеф де Местр.

Рассмотрим опыт группы женщин, служивших на предприятии Нобиско в Окснарде (Калифорния), изготовителе мясного соуса первого класса и мирового поставщика горчицы Grey Poupon. В иске 1995 года эти работницы подали жалобу на управляющих, постоянно не пускавших их в туалет. Получив указания мочиться в одежду или быть отстраненными на три дня за несанкционированные отлучки в туалет, служащие предпочли носить подгузники. Но прокладки от недержания были дорогими, так что работникам пришлось перейти на Kotex и туалетную бумагу, после впитывания урины представлявшей серьезную угрозу здоровью. Несколько работников впоследствии действительно страдали заболеваниями мочевого пузыря и заражением мочевого тракта. (Услышав об их положении, консервативный комментатор Р. Эллиотт Тайрелл-младший посоветовал им носить специальные памперсы, применяемые для лошадей в экипажах Центрального парка в Нью-Йорке.)

И лишь в апреле 1998 года федеральное правительство под давлением профсоюзов подтвердило, что работодатели обязаны выделить служащим неограниченный «временный доступ» к уборной. С тех пор работодатели научились обходить закон. Так, в 2002 году менеджеры завода, производящего бурбон Jim Beam, в Клермонте (штат Кентукки) по-прежнему проводили мониторинг пользования санузлом и 45 служащих подверглись взысканиям за излишнее внимание к зову природы, выходящее за пределы установленных компанией перерывов. Женщинам было даже приказано сообщать о начале их менструальных циклов в отдел кадров⁴⁴. Это лишь несколько из самых известных случаев применения власти на рабочем месте, нашедших отражение в прессе; остается лишь гадать, сколько еще работников страдает от подобных ограничений, но все еще слишком напугано, чтобы выступить против них. (В результате самого полного на данный момент анкетирования служащих двое социологов пришли к выводу, что каждый пятый работник, рассматривавший возможность возбуждения иска против своих работодателей, не возбудил его в страхе, что те отомстят ему; во многих штатах и отраслях подобные воздаяния были бы абсолютно законными.)⁴⁵ Подобные формы руководства и страха испытывают на себе отнюдь не только простые работники сферы обслуживания, но и квалифицированная прослойка.

Скажем, Гроув любил управлять Intel примерно так, как Ал Капоне заправлял в Чикаго. Однажды, когда его помощник опаздывал на собрание, Гроув поджидал, «держа палку размером с бейсбольную биту». Когда помощник пришел, Гроув треснул палкой по поверхности стола собраний, крича: «Я больше никогда, никогда не захочу собираться с группой, которая не может начать и закончить, как запланировано». Другие работодатели могут быть менее задиристыми, но при этом устрашают и контролируют они совсем не меньше. С приходом высоких технологий они полагаются на компьютерный мониторинг каждого шага своих служащих. Компьютерная программа The Investigator («следователь»), применяемая в Exxon Mobil and Delta, отслеживает не только параметры активности на рабочих местах (количество самых типичных действий работника и количество кликов мышкой в секунду), но и неблагонадежных служащих. В случае если служащий печатает «опасные» слова, вроде