Страх и его слуга - [66]

Простите, что вы сказали?

Откуда я знаю, что это был именно он?

Я видела одну фреску в какой-то церкви в Белграде. Мне сказали, что это копия оригинальной, которая находится где-то далеко в турецких землях. Я запомнила его лицо. Спокойное выражение, возвещающее о величайшей победе.

Как? Я вас плохо слышу. Вы спрашиваете, откуда православные живописцы знали, как выглядел этот ангел? Это мне неизвестно. Полагаете, что мне это просто показалось? Что любой ангел произвел бы на меня впечатление Белого? О, это было бы возможно только в том случае, если бы Белый ангел, такой, каким его увековечили сербские живописцы, был прекраснее настоящих ангелов.

Но давайте я продолжу.

Он ждал нас. В правой руке держал высокий посох, левая спокойно лежала на колене. Когда мы приблизились к нему почти вплотную, он указал нам левой рукой направо. На каждом пальце у него было по перстню с драгоценными камнями семи цветов радуги.

Он показал нам.

Вход в водопровод.

Это была мрачная и пустая пещера.

Никто из нас не произнес ни слова. Мы не смотрели друг на друга. Мы больше не смотрели и на ангела. Сошли с коней и без малейших колебаний шагнули внутрь. Я вошла первой. За мной Новак, потом рыжеволосый граф. Фон Хаусбург зашел в пещеру последним.

Он лежал, задушенный, и смотрел на меня широко открытыми учеными глазами. Рыжий парик отдыхал рядом с ним.

Глава четвертая Водопровод

1.

Что теперь было делать? Разбудить всех криками: «Вампиры! Вампиры!»? Это было бы слишком просто, слишком неприлично, слишком неуместно. Ведь я чуть не забыл, что нужно убрать и другого графа, блондина. Он тоже был ученым, готовым уничтожить мой мир ради личной славы и какой-то там научной истины. Каким способом избавиться от него? Он спал в лачуге вместе с Новаком и Вуком Исаковичем. Понятно, что Новак не препятствие, но вот Исакович легко мог проснуться, может, он и вообще не спит. А этот серб был сильным и злым.

Я решил попробовать выманить блондина наружу, придушить его и лечь спать. Вук Исакович или проспал бы свое время заступать на стражу, или проснулся бы вовремя, но что бы он увидел? Двух графов, задушенных ночью в краю, кишащем вампирами. И меня, спящего как ягненок. Это был хороший план.

Я прокрался в лачугу. И тут мой план натолкнулся на первое препятствие. Темнота была такой, что я не только не смог бы их отличить друг от друга, но я их вообще не видел. Хотя на небе ярко сияла луна, внутри была тьма тьмущая. Я попробовал вспомнить, как они легли накануне. Мне казалось, что блондин расположился ближе к двери. Я пнул его, предварительно прикрыв его рот ладонью. Он проснулся, готовый к бою, но я не дал ему развернуться, прошептав:

— За дверью вампиры.

Он вздрогнул, я почувствовал это, и вскочил на ноги. Мы вместе вышли. Только тут я понял, что дал маху. Это был Вук Исакович.

На миг я смутился, но быстро сообразил, как исправить дело. Исакович, стоило ему увидеть лежащего на земле рыжего, схватился за свою золлингенскую саблю. Я же вернулся в лачугу, чтобы разбудить графа-блондина, а, когда выводил его наружу, шепнул:

— Исакович превратился в вампира и убил рыжеволосого. Вон он, стоит над ним и собирается пить его кровь.

Блондин долго раздумывать не стал. Тут же выхватил меч и бросился на серба. К счастью, Исакович даже не пикнул. Умер храбро, что да, то да.

Я сказал блондину:

— Не беспокойся, ты пронзил ему сердце. Это имеет такую же силу, что и кол из боярышника.

И тут же задумался. Если я сейчас убью и блондина, то покажется подозрительным, что вампиры прикончили их троих, а я один остался живым. Было бы гораздо лучше, если бы убили весь караул. Но как это устроить, когда каждый из нас остался без пары, я после первого дежурства, блондин во время второго?

Все было бы в порядке, если бы я убил блондина, а рыжий остался жив. Тут мой взгляд упал на рыжий парик, валявшийся на земле. Потом я посмотрел на светлый парик на голове блондина. И опять на рыжий. А потом снова на светлый.

— Слушай, — сказал я, — никто не поверит, что Исакович стал вампиром и убил рыжего. От нас потребуют доказательств. Сам знаешь герцогиню.

Он только кивал головой. И выглядел сильно напуганным.

— Но могут поверить, что их обоих убили вампиры.

Тут я и сам кивнул головой, подумал, что если слова его не убедят, то, может быть, покажутся убедительными знакомые и естественные жесты.

И он снова кивнул.

— Второе дежурство было твоим и Исаковича, так? Все было бы проще, если бы вместе дежурили они оба, — и я показал на тела.

— Но это же не так, — воспротивился он. Хороший знак, сопротивление всегда идет рука об руку с работой мысли. Причем всегда ошибочной, а именно это и было мне нужно.

— А если вам поменяться париками, тебе взять рыжий, а покойнику оставить твой, светлый, то получится, что граф-блондин и Вук Исакович вместе стали жертвами вампира во время дежурства.

— Но нельзя стать другими людьми, просто обменявшись париками…

— О, поверь мне, можно. Никто не знает, как вас зовут, и различают вас только по цвету париков.

— А мой меч?

— Твой меч мы вытаскиваем, — я вытащил меч из тела Исаковича, — и заменяем на золлингенский, то есть на меч самого Вука. Так даже могут подумать, что, столкнувшись с вампирами, он выбрал самоубийство и вечное проклятие, только бы не превратиться в вампира.