Страх - [7]

– Ничего, папаша, – белозубо засмеялся Никитин, – мы еще свое возьмем.

– Ну, отдыхайте, отдыхайте. – Официант исчез.

Играла музыка – старые довоенные мелодии и новые, конечно, те, что в эти годы стали популярными.

И двое молодых парней, обожженные войной, делающие необыкновенно тяжелую и грязную работу, сидели в засаде и еще не понимали, что эти коммерческие рестораны – первый шаг к налаживанию старой довоенной жизни.

* * *

Вечер накатывался стремительно, а Гриша все не называл условленной фразы.

– А может, этот Борек вообще не придет, как ты думаешь, Игорь?

– Тогда мы завтра опять сюда пойдем, – засмеялся Муравьев. – Только я тогда уж из дому закусочки возьму да выпивки.

– По мне, век бы так работать, – потянулся Никитин. И вдруг:

– По просьбе танкистов-фронтовиков любимое танго «В парке Чаир».

Никитин выглянул из-за занавески. В зал входил респектабельный господин в роскошном песочном костюме.

К нему со всех ног бросился метр и повел его по залу к удобному столику в уголке. Никитин посмотрел на эстраду. Гриша Кац раскачивался в такт мелодии, словно подтверждал. Он. Он. Он.

– Значит, так. Прибыл наш клиент, Игорь.

Никитин вынул пистолет из кобуры, сунул в карман, одернул гимнастерку, поправил гармошку сапог и вышел.

Официант еще не успел подойти, и Борек небрежно изучал меню. В пепельнице дымилась сигарета в янтарном мундштуке. Лежала на столе пачка с желтым верблюдом.

«Весь в ленд-лизе», – ухмыльнулся внутренне Никитин.

Он подошел к столу, подвинул ногой стул, сел.

– Я вас звал? – Глаза у Борека были холодными и жесткими.

– А нас не зовут, мы сами приходим. МУР, ОББ. – Никитин достал удостоверение. – Ты, что ли, Борек?

– Я Костромин Борис Петрович.

– Тогда вставай, Борис Петрович, на выход, только тихо.

– По какому праву? – прищурился Костромин.

– Права качать будешь у нас на Петровке.

К столу подошел Муравьев:

– В чем дело?

– Да вот, товарищ капитан, права качает.

– Вам, гражданин, лучше с нами пройти по-тихому, иначе…

Борек встал, положил в карман сигареты и барственно пошел к дверям.

Данилов

– Значит, вы Костромин Борис Петрович?

На столе лежали паспорт, ночной пропуск и удостоверение корреспондента газеты «Вечерняя Москва».

Задержанный сидел свободно, был спокоен и смотрел на Данилова насмешливо и доброжелательно.

– По всей видимости, вы хотите задать мне какие-то вопросы?

– Хотим.

– Вы уж не сердитесь, товарищ подполковник, но я обязан сообщить о своем задержании.

– Обязаны?

– Именно.

И Данилов понял, кто такой Борек и почему он крутится постоянно в ресторане.

– Какой телефон?

– Б 4–22–20.

И номер до слез знакомый. Значит, ты, братец, агент НКГБ. Данилов набрал номер.

– Полковник Запускалов, – ответили в трубке.

– Начальник ОББ МУРа беспокоит…

Собеседник не дал Данилову закончить фразу:

– Иван Александрович, пламенный чекистский привет. Чего тебе наша контора понадобилась?

Голос Запускалова был неслужебно веселым.

– Мы в «Астории» задержали Костромина…

– Что он натворил? – забеспокоился Запускалов.

– Да ничего, а вот вопросы мне ему кое-какие задать необходимо.

– Иван Александрович, дорогой, я сейчас к вам сотрудника нашего подошлю, не возражаешь?

– А если бы и возражал, что бы изменилось?

– Это ты прав. – Запускалов сочно захохотал и повесил трубку.

– Ну что же, Костромин, будем ждать ваших шефов. Вы пока в коридоре посидите.

– Ну что? – заглянул в дверь Муравьев.

– Ждем соседей.

– Значит, он, – Игорь присвистнул, – агент их?

– Не думаю, агента они бы не расшифровали, думаю, штатный сотрудник.

– Мне бы такую работу – в ресторане проедаться, – засмеялся Муравьев.

– Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.

– Что-то туманно, поясните, Иван Александрович.

Данилов не успел ответить. Дверь без стука отворилась, и на пороге возник подполковник с голубыми кантами на погонах и воротнике кителя.

– Вы Данилов? – спросил он резко.

– Я подполковник Данилов. – Ивана Александровича взбесило хамство, которое сквозило в каждом жесте офицера госбезопасности.

– Ты зачем нашего человека заловил? – Подполковник без приглашения устроился на диване.

– Надо было, и заловил, у тебя, что ли, разрешение спрашивать?

– А спросить бы не мешало.

– Слушай, – Данилов встал, – ты чего пришел? Учить меня работать?

– Ты, Данилов, не взлетай высоко. А почему органы не могут тебя поучить?

– Значит, ты в органах работаешь, а я в гинекологическом кабинете? – Данилов почувствовал, как ярость медленно начинает заполнять его всего.

– Что ты сказал? – заржал подполковник. – Гинекологический кабинет, это вроде ты в нем работаешь.

– Вроде.

– Ну молоток ты, Данилов. Я ребятам нашим расскажу, они со смеху помрут. Ну ты и молодец! Давай знакомиться. Свиридов я, Алексей Григорьевич. Для тебя просто Леша.

– Так-то оно и лучше, Леша.

– Что стряслось?

Данилов вкратце рассказал всю историю, умолчав об удостоверении Лялина.

– Паренька вы заловили нашего. Капитана Баскина. Он там всяких чужеземцев пасет. Понимаешь?

– Чего не понять.

– Ну и, конечно, наши попадаются. Тут, видишь, вопрос деликатный, как протокол ты будешь оформлять?

– По изъятому паспорту.

– Вот это ты удружил. – Свиридов вскочил, подошел к столу. – Ей-богу, удружил, а то начальство дознается.