Страх - это ключ - [46]

— Я лишь слегка...

— Конечно, — Ройал уже отвернулся и пошел вперед. — Просто отстань от него.

Ройал подошел к лестнице и уже спустился ступеней на десять. И снова я внезапно замедлил шаг, и снова Валентино наткнулся на меня. Я развернулся и ударил его ребром ладони по запястью, выбив пистолет.

Валентино наклонился, потянувшись за пистолетом левой рукой, и закричал от боли, когда я изо всех сил врезал ему каблуком но пальцам. Я не слышал, затрещали ли кости, но этого и не требовалось — теперь обе его руки повреждены, и Мери Рутвен понадобится новый телохранитель.

Я не стал подбирать пистолет. Даже не двинулся с места. Слышал, как Ройал медленно поднимается по лестнице.

— Подальше от пистолета, — приказал он. — Оба.

Мы отошли. Ройал подобрал пистолет, отошел в сторону и жестом приказал мне спускаться по лестнице впереди него. Я не могу сказать, о чем он думал: с таким же выражением лица он наблюдал бы и за падением листа с ветки. Он больше ничего не сказал, даже не взглянул на руку Валентино.

Генерал, Вайленд и наркоман Ларри ждали нас в библиотеке. Как и раньше, усы и борода скрывали выражение лица генерала, но глаза его слегка покраснели, а лицо казалось более серым, чем тридцать шесть часов назад.

Но, может быть, мне это только показалось — в то утро мне все виделось в плохом свете. Вайленд был, как всегда, вежлив, элегантен, улыбчив, чисто выбрит и одет в прекрасно сшитый серый костюм, белую рубашку с красным галстуком. Ларри был просто Ларри — белое лицо, невидящий взгляд наркомана. Он тоже улыбался, и я пришел к выводу, что он плотно позавтракал, главным образом, героином.

— Доброе утро, Толбот, — сказал Вайленд: крупным проходимцам сегодня так же легко удается быть вежливыми с вами, как и бить по голове. — Что там был за шум, Ройал?

— Гантер, — Ройал равнодушно кивнул на Валентино, который только что вошел, сильно прижав левую руку больной правой и постанывая от боли. — Он слишком терроризировал Толбота, и тому это не понравилось.

— Убирайся и скули где-нибудь в другом месте, — холодно приказал Вайленд. Манеры доброго самаритянина! — Чувствуешь себя крутым и обиженным сегодня, да, Толбот? — Он больше не делал попыток показать, что босс здесь — якобы генерал. Тот стоял на втором плане гордой и в некотором смысле трагической фигурой. Но я мог ошибаться в отношении генерала. Очень ошибаться. Фатально.

— Где Яблонски? — поинтересовался я.

— Яблонски? — Вайленд лениво приподнял брови. — Кто тебе Яблонски, Толбот?

— Мой тюремщик, где он?

— Тебе, похоже, очень хочется знать это, Толбот? — он окинул меня долгим оценивающим взглядом, и мне это не понравилось. — Я видел тебя раньше. И генерал тоже. Никак не могу припомнить, кого ты мне напоминаешь?

— Утенка Дональда. Где Яблонски? — Я повел очень опасную игру.

— Он уехал. Смылся со своими семьюдесятью тысячами.

Сказав «смылся», он совершил ошибку, но я не стал заострять на ней внимание.

— Где он?

— Ты начинаешь повторяться и утомлять, — он щелкнул пальцами. Ларри, телеграммы.

Ларри взял какие-то бумаги со стола, передал их Вайленду и плотоядно улыбнулся мне.

— Генерал и я — очень осторожные люди, Толбот, — продолжил Вайленд. Можно сказать — очень недоверчивые, что одно и то же. Мы проверили тебя.

Мы провели проверку в Великобритании, Голландии и Венесуэле, — он помахал бумажками. — Это мы получили сегодня утром. Здесь говорится, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь — один из лучших в Европе специалистов по спасательным работам. Поэтому мы можем использовать тебя, поэтому Яблонски нам стал больше не нужен, и мы отпустили его сегодня утром. Вместе с чеком. Он сказал, что предвкушает поездку в Европу.

Вайленд говорил тихо, убедительно, очень искренне и смог бы уговорить даже апостола Петра пропустить его в рай. Я напустил на себя такой вид, какой был бы у апостола Петра, затем произнес много такого, чего никогда не сказал бы апостол Петр, и закончил свою речь словами: «Грязный, лживый обманщик!».

— Яблонски?

— Да, Яблонски. Подумать только: я слушал этого лживого двуличного человека! Я верил ему! Он обещал мне...

— Что он обещал тебе? — мягко поинтересовался Вайленд.

— Он считал, что я кончу на виселице и что обвинения, по которым его выгнали из нью-йоркской полиции, подстроены. Он думал, что сможет доказать это, если ему представится шанс расследовать деятельность некоторых полицейских и покопаться в некоторых полицейских досье. — Я снова выругался. — Подумать только: я верил...

— Ты говоришь бессвязно, Толбот, — резко перебил меня Вайленд. Он очень пристально наблюдал за мной. — Давай к делу.

— Он думал, что сможет купить свой шанс, при этом я помогу ему, а он — мне. Часа два он вспоминал старый федеральный закон, а затем написал телеграмму в какое-то агентство, предложив им какую-то очень интересную информацию о генерале Рутвене в обмен на предоставление ему возможности ознакомиться с определенными досье. И я, дурак, поверил, что все это всерьез!

— Ты, случайно, не помнишь фамилии человека, которому была адресована телеграмма?

— Нет, забыл.

— Лучше припомни, Толбот. Ты можешь купить этим кое-что очень важное для тебя. Жизнь!