Страда речная - [2]
— Ба, ребята! Новый техник! Еще один скиталец — корм и гроза комаров.
Голос у нее оказался под стать всей крупной фигуре — грудной, низкий, с бархатистыми переливами. И вся она была воплощение простецкого приятно-грубоватого добродушия: широкое лицо с сеткой улыбчивых морщинок вокруг глаз; крепкие руки, раскинутые словно для приветственного объятия.
Она по-мужски тиснула Виктору руку, назвалась Капитолиной Тихоновной. Заботливо перехватила у него чемодан, помогла снять мокрую шинель, усадила в тепло, поближе к печке, напротив телевизора. Это новшество Виктор сразу отметил про себя. Когда он проходил практику, в изыскательских партиях телевизоров не было и в помине.
— Шкипер! — гремел меж тем голос начальницы. — Каюту приготовил? А постель? Сейчас же чтоб все было на месте. Марлевый полог не забудь. И не какую-нибудь рвань, а поновей.
И тут же, снизив на полтона, обратилась к Виктору:
— Сегодня по селектору с кадрами разговаривала. Все анкетные данные знаю: комсомолец, отличник… Слышь, Журавлев? Тоже отличник. Теперь не больно позадаешься. Отличники-то отличники, да одна маета мне с вами. Всем новинкам обучены сполна — метод радиозасечек и прочее. А вот опорную магистраль проложить, мензульную съемку по старинке сделать — сразу: это мы не проходили, это нам не задавали.
— А што, Тихоновна, жря жалобишша, — отличник он на то и ешть, штоб отлишатьша, — хихикнув в кулак, резко зашепелявил из угла сухонький мужичок.
— Не тебе говорить, Харитон, — враз посуровела начальница. — Чья бы корова мычала. Смотри, сам раньше других не отличись.
Виктор поспешил успокоить: дескать, так уж получилось, что в училище он пришел семь лет назад и начинал-то как раз с этого «по старинке».
— Ну обрадовал, техник! В этакой лесной глухомани, по заросшим берегам многое придется делать далеко не современными методами. Можно сказать, первыми пойдем — опорной сети для съемки местности не густо.
Виктор обратил внимание на интересную особенность в разговоре начальницы: она почти не смотрела на собеседника, а все время косила то в одну, то в другую сторону, словно нарочно отводила глаза.
— У нас тут не больно навеличивают друг друга. Все больше по одним именам или отчествам. Не канцелярия. Вы уж позвольте мне называть вас просто Виктором. Привыкла я. Вод Журавлева — все Веня да Веня. Да и, как ни крути, в матери вам гожусь.
И тут Капитолина Тихоновна, рассеянно смотревшая поверх Витькиной головы, вдруг глянула прямо в глаза ему, глянула открыто, и во взгляде ее Мелькнуло что-то действительно материнское — затаенное, грустно-ласковое…
Чему научился Виктор за годы флотской службы и училищной жизни, так это устраиваться на новых местах, легко обживать любой угол. Для этого достаточно было койки да тумбочки, ну и, как говорится, чтоб сверху не капало. Он быстро разобрал чемодан, переоделся в сухое и вернулся в чертежку.
— Устроились? — встретила его Капитолина Тихоновна. — Вот и хорошо. Что ж, мальчики, займемся делом. — Она прислушалась на миг к стрекоту движка на корме. — А то вон шкипер уже запустил электростанцию. Боится пропустить очередную серию кинофильма. Да и нам не грех потешиться напоследок домашним кино. Скоро захочешь, да не посмотришь. В тех-то краях… Мало нас, конечно, да и не все в тельняшках, — она тут же погасила улыбку, — раскачиваться и длинные речи говорить некогда и нет смысла. Поэтому давайте по-деловому, по-походному.
Начальница опять держала «беломорину» между пальцев и, разговаривая, по-прежнему лишь изредка поглядывала на ребят, все косила в сторону, на залитое дождем оконное стекло.
— У нас теперь четыре комсомольца и один коммунист. Комсомольская организация техучастка далеко, да теперь мы сами с усами. Посему собрание считаю открытым. Уж позвольте великодушно вести его мне. Пиши, Люба. Протокол номер один собрания партийно-комсомольской группы изыскательской партии номер пять. Повестка дня: первое — выборы групкомсорга, второе — задачи коллектива на ближайшее время. Комсоргом предлагаю избрать техника-чертежника Серову. Нет возражений?
Девушка, сидевшая за столом напротив начальницы, резко вскинула голову, перебросила туго заплетенную косу за спину. Грубоватое лицо ее нахмурилось, отчего на переносье прорезались глубокие складки.
— Почему обязательно меня? Вон, Асию можно. Или из парней кого. А то сплошной матриархат — женское руководство.
— Ой, что вы, Люба! Не надо меня, я совсем новенькая, — испуганно откликнулась из уголка маленькая девушка, сверкнув черными глазами.
— Ну-ну, Любаша, не кипятись. Мужички, они хороши, когда над ними контроль да власть. И опять же недаром говорится, что женщина облагораживает мужчину. Вот мы и возьмемся за них. — Капитолина Тихоновна снова рассмеялась, повернувшись к «мужичкам». Потом медленно обвела глазами сидящих перед нею, на мгновение задержала на каждом внимательный взгляд, и Старцев понял, что все это серьезно: не какая-нибудь там формальность или дань привычке; и все, что будет здесь говориться, подлежит действительному и неоспоримому исполнению.
Возражающих больше не было. Любу избрали единогласно. По второму вопросу приняли и записали краткую резолюцию: «За время буксировки к месту работ тщательно проверить все инструменты и оборудование, полностью подготовить необходимые материалы».
В сборник пермского писателя вошли произведения, издававшиеся ранее, а также новая повесть «Пристань в сосновом бору».
Произведения пермского писателя о любви и печали, о горьких судьбах и светлых воспоминаниях.
Произведения пермского писателя о любви и печали, о горьких судьбах и светлых воспоминаниях.
Нет, все это происходит не в Ледовитом океане, а на речном водохранилище. В конце апреля суда Камского пароходства вышли в традиционный рейс — северный завоз.Рулевой Саня впервые попал в такое необычное плавание. Он сначала был недоволен, что придется провести всю навигацию на небольшом суденышке. Но каждый день рейса для Сани становится маленьким открытием. Знакомство с членами команды, встречи с интересными людьми на далекой Весляне заставляют Саню по-другому посмотреть на судно, на своих товарищей, на жизнь.
В этой книге есть любовь и печаль, есть горькие судьбы и светлые воспоминания, и написал ее человек, чья молодость и расцвет творчества пришлись на 60-е годы. Автор оттуда, из тех лет, и говорит с нами — не судорожной, с перехватом злобы или отчаяния современной речью, а еще спокойной, чуть глуховатой от невеселого знания, но чистой, уважительной, достойной — и такой щемяще русской… Он изменился, конечно, автор. Он подошел к своему 60-летию. А книги, написанные искренне и от всей души, — не состарились: не были они конъюнктурными! Ведь речь в них шла о вещах вечных — о любви и печали, о горьких судьбах и светлых воспоминаниях, — все это есть, до сих пор есть в нашей жизни.
Произведения пермского писателя о любви и печали, о горьких судьбах и светлых воспоминаниях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эпизод из жизни северных рыбаков в трудное военное время. Мужиков война выкосила, женщины на работе старятся-убиваются, старухи — возле детей… Каждый человек — на вес золота. Повествование вращается вокруг чая, которого нынешние поколения молодежи, увы, не знают — того неподдельного и драгоценного напитка, витаминного, ароматного, которого было вдосталь в советское время. Рассказано о значении для нас целебного чая, отобранного теперь и замененного неведомыми наборами сухих бурьянов да сорняков. Кто не понимает, что такое беда и нужда, что такое последняя степень напряжения сил для выживания, — прочтите этот рассказ. Рассказ опубликован в журнале «Наш современник» за 1975 год, № 4.
В книгу вошли роман «Воскрешение из мертвых» и повесть «Белые шары, черные шары». Роман посвящен одной из актуальнейших проблем нашего времени — проблеме алкоголизма и борьбе с ним. В центре повести — судьба ученых-биологов. Это повесть о выборе жизненной позиции, о том, как дорого человек платит за бескомпромиссность, отстаивая свое человеческое достоинство.
Новый роман грузинского прозаика Левана Хаиндрава является продолжением его романа «Отчий дом»: здесь тот же главный герой и прежнее место действия — центры русской послереволюционной эмиграции в Китае. Каждая из трех частей романа раскрывает внутренний мир грузинского юноши, который постепенно, через мучительные поиски приходит к убеждению, что человек без родины — ничто.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.