Страда - [3]

Напоследок вздохнул и затих.

И такое вдруг заиграло,

Засвистало, защебетало:

Песен, песен-то,

Сколько их!

Ты катнул жернова-лопатки,

Увлажненных не пряча глаз.

Вот бы квасу теперь с устатку,

Полведерка бы —

В самый раз!

Но деревни вдали не видно.

А вода —

Тут подать рукой.

И хозяйской походкой завидной

К быстрине ты идешь над рекой.

Приняла раскаленное тело,

Холодком обожгла чуток,

Обжурчала,

Такого напела:

Набирайся силенок, браток!

А потом расплескалась в смехе,

Поумерила юный пыл:

Делу — время,

Часок — потехе,

Будет, парень,

Мотор остыл!

ОСЕННЕЕ

Игорю Григорьеву

Поет над родимым болотом,

Трубит журавлиная стая,

Сентябрь раскидал позолоту —

Ни счета,

Ни меры,

Ни края!..

А утро студено и мглисто,

Заря багровеет над логом.

И кличет вожак голосистый,

Бедует не птичьей тревогой.

Узнать бы,

О чем они тужат,

Какая их гонит неволя?..

Но встал —

И молчишь на разлужье,

Захлестнутый песней до боли.

ЗА НАМИ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО

Вздыбилось море,

Гривастое, злое,

Играет с баркасом

Опасной волною.

И нам не до шуток.

Но мы не заплачем,

Не молим пощады,

Не просим удачи.

Волне разъяренной

Врезаемся в гриву,

Взлетев, опускаемся

В пропасть с обрыва.

И снова и снова

Паденья и взлеты:

Налево, направо

Руля повороты.

И вдруг захлебнулся

Мотор раскаленный,

Баркас, как живой,

Накренился со стоном.

Ну что ж, мы не дремлем:

За весла беремся,

К желанному берегу

Яростно рвемся.

В ладонях бугрятся,

Вскипают мозоли:

Мы насмерть схватились,

И нам не до боли.

Гребем,

Не сдаемся стихии суровой,

И знаем:

За нами последнее слово!

ПРИСЯГА

СОЛДАТУ

Деревья падают со звоном,

Хлеба исхлестаны свинцом…

Война металлом раскаленным

Тебя ударила в лицо…

Но вечно близкие картины

Пылают, видятся кругом:

Созвездья над деревней стынут,

Искрясь в сосульках под окном.

Да у завьюженных овинов

Цветут сугробы при луне,

Мороз седеет на стене,

И голубеет тень за тыном…

Ты все поймешь:

Как первый луч

К земле уснувшей прикоснется,

Как солнце выйдет из-за туч

И край заснеженный проснется.

Тебе, тебе ли не понять

Лесную тишь и синь болота,

Ту землю, что пришлось пахать,

Горячей кровью поливать

И орошать соленым потом!

ПРИСЯГА

Гулко падали листья в ночь,

Звонко сыпались в август звезды.

Нам никто не может помочь:

День и ночь

Фронт уходит прочь…

Ох, как душен

Холодный воздух!

Обложили село кольцом,

Топчут травы чужие солдаты.

И над школьным резным крыльцом

Хлещет свастикой флаг в лицо,

Глуше, глуше боев раскаты.

Кто нам скажет: когда,

Когда

Возвратятся наши с победой?

На селе — не в страду страда:

Придавила людей беда,

И пути всего — до соседа.

За село однажды тайком

Ночь свела сыновей солдаток:

Мы на цыпочках, босиком,

Где бегом, но больше ползком —

Прочь от вражьих колючих рогаток.

Мы ложились земле на грудь,

Забывали про все невзгоды,

Замирали, страшась дыхнуть,

Слово другу боясь шепнуть,

Землю слушали возле брода.

Под щекою в мягкой пыли,

Где Желча у камней смеется,

Билось сердце родной земли.

Это значит — бои вдали,

Это значит — Русь не сдается!

Мне запомнилась эта ночь:

Над рекою созвездий гроздья,

И присяга —

Отцам помочь…

Гулко падали листья в ночь,

Звонко сыпались в август звезды.

ПОЛЕ

1

Полюшко виды видало,

Поле живет не с твое:

Горькие песни певало,

Тощее знало жнивье.

Межи стояли, как стены,

Только попробуй затронь —

Вспомнит межу непременно

В пасху Христову гармонь.

Благословленные властью

И помолившись кресту,

Колья со злобною сластью

Бились на шатком мосту.

Пенясь, река завивала

Сбитых в крутые ключи…

В голос жена причитала,

Только кричи не кричи…

С майского ярого поля

В шаткое вдовье крыльцо

Веет голодною долей —

Углится бабье лицо.

Будь же ты проклята,

Клята,

В поле родимом межа!..

Нам ли не помнить, ребята,

Время стыда-дележа?

2

Нас, кто о межах по книжкам

Вычитал страшную суть,

Поле вздымало, как вышка,

В завтрашний день заглянуть.

Щедро оно одаряло

Нас прямотою борозд,

Выдало смалу орала,

В небе — по пригоршне звезд.

В пожни мы к батькам послушно

Бегали, видно, не зря:

Зябкими росами души

Нам омывала заря.

Нрав непокорный и кроткий —

Псковским увалам сродни.

Валкой мужицкой походкой

Вышли в недобрые дни.

3

Помним не кровные счеты

Дедов в сивушном чаду —

Старосты знаем работу

Мы в сорок первом году.

Жилистый, на руку крепкий,

Филька свой час не проспал.

Даже урядника кепку

Где-то, подлец, раскопал.

С хлебом на скатерти белой

Бил чужеземцам поклон…

Полюшко,

Что ж ты хотело?

Клятый вернули закон.

На поле Филька покоен —

Как же, евона взяла:

Щупает землю ногою,

Землю,

Что людям была

Радостью, родиной, болью,

В ней и восход и закат…

В бороздах крепкие колья,

Словно занозы, торчат.

Враз обескровились зори,

Криком хотелось кричать!..

Горькое плакало горе

В полюшке нашем опять.

Будто и не было детства.

Вот он —

Мужания срок.

Приняли дети в наследство

Мести нелегкий зарок.

В дружбу подпольную веря,

Мы в лопоухий бурьян

Ставили, словно на зверя,

Волчий на Фильку капкан.

И довелось посмеяться:

Фильке раздроблена кость.

Но матерям отдуваться

За малолеток пришлось.

Поняли:

Волчьи капканы

Надо сберечь про запас.

Слово с тех пор

                       «партизаны»

Стало священным для нас.

В пади Сорокина бора,

В топи Соколичьих мхов

Нас проводили просторы

Под переклик петухов.

Шли по родимому полю,

Взяв его силу и страсть,

Чтоб усмехаться от боли,

Чтобы без крика упасть.

Волю неслыханной болью

Мы закалили, как меч.