Стойкость. Мой год в космосе - [21]
После первого занятия я засел за домашнюю работу, чувствуя, как давит на меня груз принятых решений. Мне пришлось заставлять себя оставаться на месте. Я не мог отрешиться от мыслей о каких-то делах, которые ждут меня в другой комнате, о поводе спуститься в холл общежития. Нужно очинить карандаш. Попить воды. Я, однако, усидел на стуле. Снова и снова я заставлял себя читать главу. Прочитанное во многом оставалось пустым звуком из-за множества терминов, которые я должен был выучить еще в школе. Я заставлял себя выполнять задания: на самые простые вроде бы смог дать правильный ответ, но более сложные ставили меня в тупик. Я закончил глубокой ночью, стараясь не думать о том, что одногруппники справились с заданием за 15 минут. Я решил сосредоточиться на том, что поставил перед собой цель – прочитать главу, ответить на вопросы – и достиг ее. Погасил свет с ощущением, что рано или поздно сумею все изменить.
Через несколько недель, выполняя домашнее задание, я понял, что оно дается мненемноголегче. По-прежнему казалось, что я пытаюсь пробить стену головой, но кое-какой материал, с которым я сражался неделей раньше, показался чуть более осмысленным. Сам процесс учебы становился несколько менее мучительным и более обнадеживающим с каждой задачей, которую мне удавалось одолеть. Мне до сих пор приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы усидеть на стуле, и на занятиях я получил всего лишь оценку B[3]. Однако на тот момент данная оценка стала одним из главных моих достижений в жизни. Я решил стараться еще больше и научился учиться.
Тем временем я подал запрос о переводе в два учебных заведения: Ратгерский университет и Морской колледж Университета штата Нью-Йорк. Оба находились поблизости и давали возможность стать кадровым офицером ВМС.
Морской колледж – это небольшое учебное заведение военной направленности в Бронксе, которое готовит офицеров кораблей для морского судоходства. Это первый морской колледж в стране, открытый в форте Шуйлер (назван в честь генерала Филипа Шуйлера, отчима Александра Гамильтона). Форт был построен для защиты Манхэттена от атаки с моря в войну 1812 года. Я ничего этого не знал, когда поступал, просто воспользовался одной из немногих возможностей. Получив предложение о переводе, я немедленно его принял, благо со скрипом, но «вписался» в требования к среднему баллу успеваемости.
В Ратгерс меня не приняли. Когда пришло письмо, его распечатали родители и выбросили, ничего мне не сказав, – не хотели меня огорчать. Они много лет хранили секрет и открыли его, когда я давно прошел отбор в астронавты.
Я перебрался в форт Шуйлер летом 1983-го. Я знал, что начну год с двухнедельной вводной программы, но имел о ней лишь смутное представление, навеянное фильмами: меня бреют наголо, старшекурсники орут мне в лицо, я совершаю марш-броски, меня заставляют снова и снова чистить всякую всячину, вроде обуви и ременных пряжек. Так все и вышло, один в один.
Кампус Морского колледжа, оказавшийся на удивление красивым, расположен на полоске земли между проливом Лонг-Айленд и Ист-Ривер под подвесным мостом. Просторный и ухоженный, кампус раскинулся вокруг величественного старого форта, обрамленный по периметру новыми зданиями. Все мое имущество при переезде составляли ящик с одеждой, переносной магнитофон и кассеты с записями Journey, Брюса Спрингстина, Grateful Dead и Supertramp. Я нашел свою комнату, бежевый кубик с двумя односпальными кроватями, двумя столами и двумя шкафами. Мой сосед уже раскладывал вещи. Он представился Бобом Келманом (в колледже все было упорядочено по алфавиту, поэтому Келли и Келман должны были жить в одной комнате и идти друг за другом всегда и во всем). Боб был – и остается – дружелюбным и компанейским парнем, но с саркастической усмешкой и язвительным юмором. Мы немного поговорили, разбирая вещи.
– Чем собираешься заняться, когда выйдешь отсюда? – спросил Боб.
– Стану астронавтом, – ответил я без тени улыбки, глядя ему прямо в глаза.
Я пытался приучить самого себя воспринимать эту мысль всерьез. Боб прищурился и смерил меня взглядом.
– Да неужели?
– Точно, – заявил я с каменным лицом.
Он картинно покивал.
– Ну что ж, а я собираюсь стать индейским вождем.
И расхохотался над собственной шуткой. Мне он показался придурком, но вскоре мы сдружились и, вспоминая об этой его реакции, всегда смеялись, особенно когда я действительно стал астронавтом.
Распаковывая вещи, мы с Бобом обсуждали период предварительной подготовки, который вот-вот должен был начаться. Каким он будет? Я пошутил насчет того, что нас побреют наголо.
– Что? – Боб оцепенел со стопкой книг в руках. – Ничего нас не побреют. Ты ведь шутишь?
Я заявил, что совершенно уверен.
– Это как посвящение в военнослужащие. Разве военные не обязаны брить голову?
Боб поразмыслил над этим предположением и отверг его.
