Стоящий в тени Бога - [62]

Уже на входе иудей ощутил странное неудобство, смешанное с подозрением и тревогой, когда увидел, что в баню заходят все без разбора – и мужи, и женщины, и дети. Очутившись в небольшой раздевалке, предназначенной только для их группы, Гавлонит немного успокоился, однако тут же всполошился снова: его спутники разделись догола, и ему пришлось последовать их примеру.

Позорно еврею ходить голым подобно военнопленным, рабам и малым чадам. Тора запрещает обнажать наготу родителей своих. С другой стороны, пророк Иеремия прожил голым три года (Иер. 20:2—4), да и Саул пророчествовал без одежды (1 Цар. 19:24). Но со времени Маккавеев греческий обычай разгуливать нагишом в общественных местах правоверными категорически отвергался.

Лицо иудея порозовело от смущения, как горизонт от первых лучей восходящего солнца, когда он сбросил тунику. Рот его проглотил гневную тираду, коей он собрался было поразить бесстыжих безбожников. «Уста глупого идут в ссору, и слова его вызывают побои» (Пр. 18:6). Зайдя в общий зал, он покраснел так, что вполне мог послужить иллюстрацией к термину «ганна'им» – «красный в лице». Ибо царивший в огромном помещении полумрак не мог скрыть того факта, что в общем бассейне в воде плескались вместе несколько сот мужчин, женщин и детей – и все совершенно нагие!

– Ну, новорожденный всадник, видел ли ты нечто подобное? – ухмыльнулся Гай; неправильно истолковавший замешательство Гавлонита. – А ведь это далеко не самый большой бассейн, в иных помещаются сразу до тысячи человек!

– Ничего подобного я действительно не видел, – промямлил Иуда, дабы отделаться от дальнейших навязчивых вопросов. На самом деле поразили его вовсе не размеры купальни – в Иерусалиме некоторые из них тоже были огромными, например, Вифезда (правда, там бассейны находились под открытым небом, а не в помещении). Зелота до крайности возмутило потрясающее бесстыдство римлян. «Мерзость пред Господом – путь нечестивого... Превратен путь человека развращенного; а кто чист, того действие прямо» (Пр. 15:9; 21:8).

Не часто правоверному доводилось увидеть полностью обнаженную дочь Евы. В доме на виду у семьи такое не допускалось, уединиться в селении или в городе было почти невозможно. Даже Давид узрел купающуюся Вирсавию только с кровли царского дома, где он прогуливался (2 Цар. 11:2), а сластолюбивые старцы были наказаны Шаддаем за то, что подглядывали за совершающей омовение Сусанной (Дан. 13)[84].

Даже будучи целителем, Ишкариот редко общался с голыми женщинами, ибо по традиции их болезни в основном лечили знахарки, а роды принимали повитухи. Все же и он, и Квинтилий, и квириты (даже молодой Лонгин) были далеко не девственными новичками. Реакции же их на сцену в бассейне оказались совершенно противоположными. Римляне с вожделением смотрели на колыхающиеся груди, персикоподобные ягодицы, упругие ляжки, тонкие станы, особенно на разноцветные – черные, рыжие, золотистые – холмики лобков, возбужденно облизывались, когда кто-нибудь из резвящихся в воде нимф раздвигал ноги. Эфиоп хранил невозмутимое спокойствие, несколько оживляясь, когда видел красивого мальчика. Иудей задыхался от стыда и бешенства, еле сдерживаясь.

– Я не слышал о таком римском обычае, – выдавил он из себя, наконец, свое впечатление от увиденного, дабы оправдать ожидания компаньонов.

– Совместные бальнеумы для обоих полов – недавняя традиция, всего 38 лет назад их ввел Марк Випсаний Агриппа. Из Рима это благословенное богами новшество распространилось по всей Италии и перекочевало также в Грецию.

– Почему «благословенное богами»? – прохрипел Иуда.

– Посмотри вокруг повнимательнее, и сам поймешь!

Еврей повел глазами по залу и остановился на живописной группе из шести голых женщин разного возраста, сидящих на стульях. Перед ними стояла старуха (тоже в чем мать родила!) и упоенно вещала:

– Мужчин в нас в первую очередь прельщает опрятность. Ваши волосы не должны лежать в беспорядке. Красота их более или менее зависит от ловкости ваших рук. Прически бывают разные. Каждая женщина должна выбрать ту, которая пойдет к ней, и предварительно посоветоваться со своим зеркалом. Длинному лицу идет простая прическа на две косы – так причесывалась Лао-дамия. При круглом лице необходимо собирать волосы на макушке в пучок, чтобы уши оставались открытыми.

Другие женщины должны распускать волосы по обоим плечам, как делает, например, Аполлон, берясь, как бог музыки, за свою лиру. Некоторым следует причесываться по примеру охотницы Дианы – такой она преследует обыкновенно диких зверей. Затем одной идут лежащие свободно волнистые волосы, другой – гладкая прическа. Третьей к лицу волосы, украшенные черепаховым гребнем. Четвертая может оставить их так, как они у нее есть, если они волнистые...

– Ну, вот я слышу лекцию о парикмахерском искусстве... Вон там вижу брадобреев, массажистов.

– В термах квиритов целыми часами обихаживают невольники-косметы, обязанность которых – делать массаж, натирать кожу ароматическими маслами и благовониями. Есть также тонсорес – и рабы, и вольные мастера, которые обслуживают граждан, не имеющих своих невольников. Они стригут и бреют серповидными бритвами. Кипасис выполняют прически горячей завивкой, делают и «мокрую» холодную укладку. Но я имел в виду не их. Присмотрись повнимательнее, что происходит в нишах, в углах этого зала. Привыкшие, наконец, к полумраку и душной влажности бальнеума глаза Иуды уставились на указанные места – и чуть не вылезли из орбит! Женщины и мужчины совокуплялись там в десятках разных позиций, лизали друг другу промежности, сосали груди и детородные уды... Его затошнило.