Стоянка поезда всего минута - [6]

В лес ходили, на костер. Танцы, кино, кружки всякие. И родители были спокойны – дети присмотрены и накормлены. И билет в кино стоил десять копеек, а пирожное с газировкой еще двадцать. И во дворах все гуляли и никого не боялись!

Усмехаясь уголками рта, Бледная в дискуссию не вступала. Уже хорошо. Лиза боялась конфликтов и споров. Она поспешила закрыть тему:

– Да ладно, что спорить. И тогда было много хорошего, и сейчас. Ну и вообще, девочки, о чем мы? Три молодые красивые женщины – и про политику. Как бабки, ей-богу!

– А никто и не спорит, – усмехнулась Бледная, – вот еще!

– И правильно, не спорь! – кивнула Рыжая. – Бесполезно. Все равно я права.

Ничего не ответив, Бледная заерзала на сиденье. На ее гладком, ухоженном лице были написаны презрение и раздражение.

«Молодец, что тему не развила, – подумала Лиза. – С этой Рыжей спорить точно не надо!»

Тем временем та снова полезла в сумку и вытащила термос.

– А теперь, девки, по кофейку! С утра сварила, еще горячий. Настоящий, из Италии привезла. Не то что ихняя бурда. – Отвинтив крышку термоса, она блаженно прикрыла глаза. Из термоса, вместе с парком, вырвался восхитительный аромат хорошего кофе. «Ого, из Италии! – удивилась Лиза. – А не подумаешь! Посмотришь и скажешь, что, кроме Тамбова, она нигде не была».

Налив себе и Лизе, Рыжая кивнула Бледной:

– Давай, подтягивайся! Есть не хочешь, хотя бы попей!

Лиза видела, что Бледной хотелось и цыпленка, и пирожков – пару раз она кидала взгляды на накрытый стол, но тут же отворачивалась. «Гордая, не то что я, – подумала Лиза. – Гордая и стойкая. А мне всегда неудобно отказать».

А вот от кофе, настоящего, терпкого, отказаться сил не нашлось.

– Большое спасибо, – с достоинством кивнула Бледная, протянув пластиковый стакан.

Тем временем, хитро подмигнув и оглядываясь, Рыжая вытащила из своей необъятной сумки бутылку коньяка.

– Ну чё, девки? Под кофеек?

Лиза и Бледная растерянно переглянулись. Выпить, чтобы расслабиться? А что, дело. Только как-то неудобно, снова халява. Встрепенувшись, Лиза вспомнила про шоколадку и полезла в баул – хотя бы так. Рыжая разлила по стаканам коньяк.

– За наше бабское счастье, – проговорила она.

Выпили молча. Коньяк быстро растекся по внутренностям, и Лиза почувствовала, как вечная тревога и беспокойство слегка отпускают.

Не выдержав, Бледная смущенно потянулась за пирожком:

– Можно? Простите.

Рыжая, женщина хлебосольная и простодушная, с готовностью пододвинула ей пакет:

– Давно пора. Чего выпендриваться!

Надкусив, Бледная закатила глаза:

– Боже, как вкусно!

Рыжая довольно усмехнулась:

– А ты что думала?

– Нет, правда! Я такого не ела. Рецептом поделитесь?

– Запросто! – Было видно, что Рыжая довольна. – Да чем тут делиться? Обычное дрожжевое тесто, все как всегда! Только раскатываешь тоненько-тоненько и начинки кладешь много. Не жалей, не скупись, как говорила моя мама, тогда и результат налицо.

– Невероятно! – Бледная все никак не могла успокоиться. – И все-таки можно подробнее? Я запишу.

– Валяй! Только я повторяю – все, как обычно! Дрожжи разведи в молоке, лучше, конечно, живые, а не сухие. Масло хорошее, не маргарин. Ну и по списку. Ты что, пирогов не пекла?

– Нет, не пекла – не пришлось, – призналась Бледная.

Рыжая не смогла скрыть удивления:

– А рецепт тебе на что? Если не пришлось, так уже не придется. А вообще как это «не пришлось»? А чего пришлось-то? Ты семейная?

– Семейная, – улыбнулась Бледная. – А не пришлось, потому что сначала мама готовила, а потом, – она смутилась, – кафе, рестораны. А дальше – помощница. Нет, что-то я, конечно, умею. Суп там, котлеты. Но, если честно, без изысков.

– А-а, помощница, – протянула Рыжая. – Прислуга, в смысле? Ну тогда все понятно.

Порозовев и, кажется, смутившись. Бледная подтвердила:

– Ну да. – И повторила: – Помощница.

– Ясно, – не скрывая осуждения, вздохнула Рыжая, разливая коньяк. – За детей, а, девки? Пусть они будут здоровы!

Все дружно чокнулись.

Звякнула эсэмэска – Лиза полезла в сумку. Денис.

«Любимая, как ты? Что проезжаете? Ровно в четыре уйду с работы, и в половине пятого я на вокзале. Соскучился страшно. Но через три часа заключу тебя в объятия. Надеюсь дожить!»

И три смайлика – один грустный, со слезой, второй со слезой, но веселый и третий с сердечком. Все, как обычно. Лиза ответила смайликом с поцелуем.

Как все предсказуемо! Все его сообщения как близнецы-братья: слово в слово, буква в букву, смайлик в смайлик.

Тоскливо заныло сердце. Положительный герой. Да, все правы: и мама, и Сонька, и даже Дашка, которая тоже считала, что Денис – отличная партия. Да и как с этим очевидным фактом не согласиться? Любовь, конечно, главное, но отрицать очевидное? И при этом, Лиза, не надо забывать – возраст, чтоб его.

Дашка не Сонька. У той были твердые убеждения: мужик должен крепко стоять на земле. Мужик обязан обеспечивать семью. Мужику полагается брать на себя ответственность. Мужик должен, мужик обязан, мужику полагается. А любовь? Ну если еще и это, то хорошо. Любовь стояла у Соньки на последнем месте как бонус, как неожиданный презент.

Дашка считала, что тем самым Сонька утешает и оправдывает себя, и упрямо ждала любви, не идя даже на малые компромиссы. А Сонька смеялась: