Стояние Зои - [4]

— В титрах картины говорится, что в ее основе лежит реальная история. Вы ездили в Самару, работали с документами?

— Нет, я никуда не ездил… И сразу отказался от прямого описания исторических событий. От произошедшего сохранилась стенограмма заседания Куйбышевского обкома КПСС, где разбирались «слухи и бабьи домыслы», да сохранился фильм «Тучи над Борском» (который время от времени показывают по телевидению) о том, как сектанты преследуют девушку. И еще остались всевозможные устные предания. Я изменил место действия и имена героев, поскольку у нас очень много в стране людей, которые «все знают» и готовы всех учить, как «все было на самом деле». Так вот, в данном случае учить меня им не придется: я не описываю Куйбышев.

Мое отношение к событиям тех лет простое и внятное: что-то произошло. Весною я получил письмо от женщины, которая, будучи еще совсем юной, стояла тогда в оцеплении около Зоиного дома. Она сообщила, что даже трамвайные пути были перенесены на сто метров в сторону, чтобы трамвай как можно дальше останавливался от так волновавшего всех черного дома с погашенными окнами. И именно в оцеплении эта женщина познакомилась с военным, который сделал ей предложение, увез на Север. Они 30 лет с ним прожили в счастливом браке. Это же готовая новелла из нашей картины — жаль, что я не знал ее раньше! Поэтому я думаю: тогда в Куйбышеве все было достаточно серьезно. И надеюсь на то, что, может быть, моя проза и картина Александра Прошкина подвигнет какого-нибудь историка собрать все оставшиеся сведения по крупицам и написать вполне объективное исследование событий тех дней. А я не историк. У меня не было на эту работу ни возможностей, ни сил, ни желания.

— Насколько для Вас при работе над «Чудом» было важно, произошло ли в реальности «Зоино стояние» или нет?

— Когда я только начинал работу, у меня не было сомнений в подлинности случившегося. Но, тем не менее, я не убеждаю в этом других. Эту историю я услышал лет в семь-восемь лет от своей нянечки бабы Лизы, крестьянки из Тверской губернии. Став взрослым, я считал всегда, что моя дорогая бабка Лиза, Царствие ей Небесное, взяла ее из какого-то православного дореволюционного календаря. А потом, уже в постперестроечное время, была издана тоненькая брошюра с фрагментами стенограммы, в которой сохранилось обсуждение «Зоиного стояния» в Куйбышевском обкоме. И меня резанули эти страницы: чудо ведь было. И когда я писал свою прозу, меня уже не терзали сомнения на этот счет. Но я делал вещь не о самом чуде, как я уже сказал, а об отношении к нему людей, у которых залеплено духовное зрение, и о том, что происходит после того, как они соприкоснулись с тем, что выламывается из их привычного мира.

Тоска по гармонии

— А какой зрительской реакции Вы ожидали?

— Я вообще давно не ожидаю никакой зрительской реакции. К сожалению, это на самом деле моя беда и беда людей, которые идут той же трудной и неблагодарной дорогой, производя авторские картины, имеющие большой спрос на кинофестивалях, но не имеющие проката в России. Рейтинговый успех «Острова» при показе на 2-ом канале телевидения (сценарий к этой картине написал мой ученик Дима Соболев), на мой взгляд, связан с тематической новизной и желанием начать закладывать новую, связующую страну идеологию, которая сейчас строится и все никак не может выстроиться…

Мы не предполагали, что у «Чуда» будет какой-то солидный прокат. Однако и не верили, что картину будут саботировать, а сейчас к этому близко. Как обычно: несколько копий — на многомиллионную страну, затем — показ по телевидению и продажа на дисках. Всё!

— Современный кинематограф все чаще касается духовных, более того — связанных с верой вопросов. Такое предложение вызвано реальным спросом? Люди действительно ищут ответы на духовные вопросы?

— Думаю, что «массовому» зрителю, воспитанному нашим сегодняшним телевидением, ничего такого не нужно. Постановка подобных вопросов важна, во-первых, для государства, которое на основе Православия пытается склеить Россию. Во-вторых, для людей, понимающих, что дальше падать некуда, что за последние двадцать лет произошла нравственная и культурная деградация нашей страны. Россия потеряла свою культурную идентичность, духовный код, который связан с постановкой духовно-нравственных проблем внутри искусства. Это то, что начинается от Лермонтова, Гоголя и Достоевского, идет через Толстого и Серебряный век и составляет фундамент нашего мировосприятия.

А что сейчас? Есть множество «Россий», абсолютно не склеенных, не скрепленных друг с другом. Например, Россия правящего класса. Она вполне комфортная и даже, я бы сказал, демократическая. Эти люди обладают экономическими и социальными ресурсами, социальной защитой, политическими правами. Существует вторая Россия: сельских учителей, врачей, которые из года в год прозябают, с трудом сводят концы с концами. Есть Россия художественной богемы, которая абсолютно не связана ни с какой из вышеперечисленных Россий. Можно назвать еще много примеров. Становится страшно от осознания того, что еще немного — и эта духовная раздробленность может превратиться в раздробленность материальную, что мы будем дробить собственную территорию. Чтобы этого не произошло, как раз и нужно культурное движение, возвращение русской культуры к самой себе. А что такое русская культура? Это, прежде всего, постановка «проклятых» неразрешимых вопросов. И чем резче они поставлены, тем лучше. Вопросы: «Что есть истина?» и «Есть ли Бог?» — факты культуры. Ответ: «Не морочьте нам голову своей заумью» — факт антикультуры, с которой как раз и начинается идеология потребления и тотальный масскульт.