Стоячие камни. Книга 2: Дракон судьбы - [115]

Тормунд ярл вернулся в конце октября, когда по старинной традиции забивали лишний скот, который нельзя будет прокормить зимой, заготавливали мясо и устраивали пиры. К тому времени Альвин и сама привыкла к мысли, что и Бергер ярл, и Ветровой мыс, и Хлаупский залив, и весь Квартинг ей приснились или вспомнились из сказки, которую она слушала в детстве. И когда корабли приблизились к причалу и на носу одного из них она увидела Бергера ярла, Альвин почувствовала себя той самой принцессой, что томилась на заколдованном острове, по самую шею в земле, и ждала королевского сына, который ее освободит. Она держалась с невозмутимым достоинством, когда шла по камням, когда подавала Бергеру кубок и говорила неизменные слова приветствия, но сердце ее смеялось и плакало, ей хотелось броситься ему на шею и просить забрать ее наконец с заколдованного острова. Ей хотелось новой жизни, совсем новой жизни в широком большом мире, потому что она сама стала другой и теперь ей тесно здесь, в краю скал, морских птиц и плавучих льдов.

Но в тот же день она узнала нечто такое, что надолго погасило ее мечты о большом мире. Войдя в зал, Тормунд ярл первым делом глянул на столб возле трона и побледнел, не увидев там Пламя Льда.

– Прости меня, я сейчас верну его на место! – Альвин смутилась, поскольку среди волнений встречи позабыла принести меч из своей спальни, где держала его после памятных июльских событий. – Он цел и невредим, просто мне было спокойнее иметь Пламя Льда всегда под рукой.

Так Тормунд ярл узнал, что едва не лишился своей единственной наследницы.

– Значит, Великанша посоветовала тебе взять Пламя Льда? – спросил он. За необычайно быстрый рост Тору еще в детстве прозвали Великаншей, но она не обижалась.

– Да. И я подумала, что нам стоит ее послушать.

– Ты была права, – согласился Тормунд ярл. – Я ведь помню, что той ночью, прошлой зимой, когда напали великаны, я звал на помощь Тора, тогда его звал и кто-то еще. И еще неизвестно, на чей зов он на самом деле откликнулся.

Ярл хотел поблагодарить Тору, но без помощи домочадцев не смог ее узнать. Ведь он оставил ее молодой и цветущей женщиной, недавно вышедшей замуж, а к октябрю она так постарела, что выглядела старухой лет шестидесяти. Ее когда-то стройный стан оплыл, спина согнулась, румяное и свежее прежде лицо потемнело и сморщилось, как высохшее яблоко. Из-под головного покрывала ее вместо прежних русых волн выбивались жидкие седые прядки, и самое большее, на что она теперь была годна, – это прясть на ощупь шерсть и рассказывать детям сказки. Сказок она знала так много, как будто и правда прожила на свете долгую, долгую жизнь.

Бедный Бьёрн, который остался двадцатилетним парнем, по-прежнему был предан ей и с грустью смотрел на ту, с которой теперь был вынужден обращаться как с любимой бабушкой. Но сама Тора ничуть не огорчалась из-за своей быстрой старости и вела себя как добросердечная и разумная пожилая женщина, которая не обижается на заведенный богами порядок вещей. Осенью года и осенью жизни приобретенное убирают в закрома, и Тора не могла пожаловаться на пустоту своих.

– Я ни разу не слышал, чтобы Пламя Льда повиновался женщине. Когда погибал прежний владелец, меч брал его сын или внук, – сказал Тормунд ярл. Родовая легенда у него на глазах повернулась неожиданной гранью, и он не мог не верить такому количеству свидетелей. – Но он признал тебя, хотя ты не мужчина.

– А может быть, женщины ни разу не пробовали его взять?

– Может быть. Но и в тебе кровь нашего рода, а значит… А может быть… Может быть, Пламя Льда признал тебя, потому что ни сына, ни брата у меня нет. – Тормунд ярл подавил горький вздох. – В нашем роду нет мужчин, кроме меня, и Пламя Льда понимает это. Но если он согласен помогать тебе, значит, после меня Северным ярлом можешь стать ты.

– Что ты говоришь, ярл! – в изумлении воскликнул Эрлинг.

Люди вокруг удивленно переглядывались, но только молодой Эрлинг ярл выглядел так, словно у него отнимали самое дорогое. Так оно и было: ведь уже не первый год он надеялся получить руку Альвин и унаследовать звание Северного ярла! И вдруг оказывается, что она сможет обойтись без него!

– Но ведь женщина не может возглавлять войско! – в смятении продолжал Эрлинг. – Дружина в битве не будет повиноваться женщине! Женщине не место в сражениях!

– А как же валькирии? – возразила Альвин. – Валькирии тоже женщины, а они не только участвовали в битвах, но даже решали их исход. И когда мне пришлось сражаться за свою свободу и честь, я справилась не хуже любого мужчины. Попробуй сказать, что это не так!

Это был слишком жестокий упрек, и Эрлинг покраснел. Его мучил стыд за то, что в ту ночь, когда Ингвард Расторопный пытался похитить Альвин, он сам ничего не смог сделать и был вынужден ждать, когда она выпустит его из-под замка.

– Допустим, я тоже не хотел бы, чтобы эта девушка стала валькирией! – заметил Бергер ярл. – Валькирии ведь не выходят замуж, разве что по выбору Одина, и этот выбор им самим обычно приносит одни неприятности!

Сейчас он не улыбался, и Альвин гордилась, что показала себя не хуже той валькирии, о которой он ей когда-то рассказывал. Она еще не знала, что вот-вот и перед ней встанет древний выбор между долгом и любовью…