Стоунхендж - [9]

– Кто вы и что нужно вам здесь? – на скверном египетском обратился к ним хриплый голос. – Отвечайте!

Интеб поглядел через борт на лодку с портовой стражей, незаметно подобравшуюся, пока они разглядывали город. Над веслами гнулась дюжина гребцов. На высокой корме стояли воины в броне и наколенниках, а с ними чиновник в белом запачканном плаще. Бронзовый обруч на шее служил знаком его должности, однако металл едва не полностью прятался за густой седой бородою. Лысое темя его побагровело от солнца, чиновник прищуривал единственный глаз, на месте второго была едва зажившая рана. Он открыл было рот, но Интеб заговорил первым, приблизившись к борту так, чтобы видны были золотые браслеты и драгоценные камни. Он слыхал в Микенах речь рабов-атлантов, да и говор их напоминал микенский, поэтому Интеб заговорил на этом языке.

– Я – Интеб из дома Тутмоса III, фараона Верхнего и Нижнего Египта. Я пришел сюда по его велению, чтобы передать слова фараона вашему господину. А теперь ты говори.

В последней фразе ощущался уже легкий гнев, и он возымел нужное действие. Человек на палубе униженно пригнулся, насколько это позволяли ему размеры суденышка, стараясь при этом глядеть вверх.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, господин, в наши воды к священным пределам, ко дворцу Атласа, царя Атлантиды, властителя Феры и Крита, Милоса, Коса и Астипалеи, и всех островов в пределах дня пути под парусом, и всех кораблей в этой гавани. Если соблаговолишь последовать за мной, я отведу твой корабль к пристани.

Он что-то пробормотал гребцам, лодка рванулась вперед, египетский корабль медленно следовал за нею. Они обогнули остров и направились, как показалось, к другому туннелю. И только оказавшись внутри, поняли, что канал этот прорублен в земле и перекрыт сверху тяжелыми бревнами. Сквозь квадратные люки над головой низвергались столбы света. Кормчий показал вверх.

– Все продумано для обороны. Там вверху – у самого края – громадные камни. Только попробуй пробраться здесь на корабле – потонешь с дыркой в дне.

Этот подземный переход оказался короче первого, выход из него был неподалеку. Слышно было, как над головой грохочут колесницы, стучат копыта, топают ноги. А потом перед ними открылось новое кольцо воды, окружавшее остров в самом центре Феры. Корабль причалил у пристани – там, где в воду спускались огромные ступени из красного и черного камня. Над ними располагался деревянный навес. Выкрашен он был в ярко-красный цвет, в центре располагались два позолоченных бычьих рога, подобных тем, что украшали крышу дворца. Интеб заметил на берегу ряды воинов и носилки, понял, что весть о его прибытии опередила его; когда были брошены причальные канаты, он заговорил с кормчим:

– Пусть рабы поднимут на пристань дары фараона и понесут их следом за мной. Не выпускай на берег сразу более половины твоих людей. Если тебе нужны вино и женщины, пусть на корабле знают, где тебя найти.

– Долго ли мы пробудем здесь?

– Не знаю. Несколько дней. Я пошлю к тебе вестника, когда настанет пора отправляться.

Едва Интеб ступил на землю, взвыли рога, подобно вою бога бычьих лягушек; стон их мешался с грохотом огромных деревянных барабанов, на торцы которых были натянуты бычьи шкуры. Ему кланялись, а потом повели к паланкину, восемь рабов подняли носилки, едва он уселся. Они поднимались по извивающейся дороге. Шесты натирали плечи рабам, на коже выступил пот, но Интеб не замечал этого. Он разглядывал людей и город, столь отличающийся от всех, которые доводилось ему видеть. Фивы были величественнее – но на другой манер. Здесь, в Атлантиде, цвета, поражая взор, сталкивались друг с другом, над белыми стенами среди ослепительной зелени перепархивали птицы. В этих же буйных зарослях обитали и другие существа: мартышки с голубоватой шерстью восседали на крышах и портиках. Интебу приходилось уже видеть этих столь напоминающих человека тварей, только животных подобного цвета он еще не встречал. Откуда это атланты их взяли? Были и другие животные. Ослы возили грузы, из открытых окон выглядывали кошки. Самыми интересными оказались слоны, запросто разгуливавшие повсюду. Они совершенно не были похожи на знакомых ему африканских боевых слонов – здешние толстокожие были ростом с лошадь, шкура их была значительно светлее. Люди расступались перед животными, кое-кто прикасался к ним – ради счастья и благословения.

Потом они оказались уже на самой вершине холма, могучие белые стены акрополя величием своим ничем не уступали египетским. Как только кресло его опустилось на мостовую, массивные бронзовые двери распахнулись, перед Интебом склонились царские слуги в синих одеждах.

Он вступил в просторный зал с колоннами вдоль стен, возле которых выстроились эбеново-черные стражи-нубийцы – вывезенные из Египта, – облаченные в леопардовые шкуры, с копьями в могучих руках. Потом был другой огромный зал, заканчивающийся широкой лестницей. Повсюду царил полумрак, только небольшие окна над головой пропускали рассеянный свет. Издали доносился напев, пахло благовониями, тишину залов нарушали только тяжелые шаги рабов, несших дары за Интебом. Египтянам встречались узкобедрые мужи в облегающих тело коротких одеяниях, они разглядывали Интеба с не меньшим любопытством, чем он их. На фресках, покрывающих стены, такие же юноши, опираясь на рога нападающих быков, взлетали над ними в воздух. Их сменяли изображения странных рыб и многоруких спрутов, раскачивающихся подводных трав, затем – цветов и птиц. Были в залах и женщины, столь же привлекательные, как и мужчины; на них были длинные многоярусные юбки из пестрых тканей, крошечные шляпки украшали сложные и высокие прически, соски округлых нагих грудей были выкрашены синей краской. Некоторые из них были облачены для охоты – место царской ловли знали все, должно быть, туда они и направлялись: невысокие, охватывавшие голень кожаные сапоги были ярко раскрашены, короткие зеленые юбки оканчивались выше колена, широкие кожаные пояса с бронзовыми нашлепками удерживали их у груди. С плеч спускались на грудь перекрещивающиеся перевязи. Плечи женщин оставались обнаженными, подобное облачение лишь подчеркивало красоту грудей, привлекая внимание к ним. Интеб же нашел в подобных одеяниях нечто отталкивающее. Потом вновь был яркий свет, они вступили на открытый мегарон – в сердце дворца.