Стоун-Парк - [6]

— Конечно, Генри, конечно.

И мы пустились в заросли.

— Еще немного, скоро уже.

— Да, да, я Вам верю…

— Вот это шикарное дерево.

— Ой! — только и смогла выронить я.

— Я понимаю, что, на первый взгляд, это — скромное растение. И больше величия и красоты в нем сосредоточено в пахучих блестящих листьях…

— Нет, нет. Его цветы изумительны. Крошечные белые алмазы. Они божественны.

Генри улыбнулся.

— Я очень рад, что Вам понравилось.

— Мирт не может не нравиться! Он чудесен! И, как оказалось, его цветы еще больше изумительны и неповторимы!

— Мирт? — удивился Генри.

— Да, а Вы не узнали?

— Я не особо разбираюсь в растениях, — тяжело выдохнул мой спутник.

— О, это поправимо, — заулыбалась я, — слушайте.

— С удовольствием.

Я присела на мягкую пушистую траву прямо под этим изумительным деревом. Чарующий аромат дурманил и вызывал необъяснимые чувства и ощущения. Генри присел рядом.

— Этого прекрасного деревца до конца XVI столетия в Англии еще не было. Говорят, что мирт завезен был сюда в 1586 году сэром Вальтером Ралей и Френсисом Керью из Испании, где они жили долгое время, как представители нашей родины. Эти же вельможи первыми известили английское правительство о формировании великой испанской армады, и тем самым предупредили его о нависшей опасности. И с тех времен многие неразрывно связывают появление в Англии мирта с избавлением от повисшей тогда над страной беды. А вот греки посвятили это чудесное растение спутнице Венеры — Грации — кроме розы и игральной кости (символов красоты и беззаботной юности) девушка-статуя держала в руках еще и миртовую ветвь — символ чувственной, чистой любви.

— Удивительно.

— Вот так вот. А еще Вергилий писал об этом замечательном чуде так:

"Недалеко оттуда ты видишь печальные поля.

Это места, где раздаются громкие вздохи влюбленных,

Которых неумолимая стрела Амура

Насильно превратила в блуждающие тени.

Здесь бродят они по таинственно скрытым тропам,

Поросшим густым миртовым лесом…"

— Как много Вы знаете об этом растении, я даже не мог и подумать, что есть еще кто-то, кто так безумно любит природу, как моя мать.

— Ваша мать любила природу?

— Да, и у нее был роскошный сад.

— Как у миссис Стоун?

— Да.

Зависла неловкая тишина.

— А Вы знаете, что те кустарники, что обычно служат у нас, как изгородь, боярышник, символизирует надежду?

— Это тот, который с красными ягодками?

— Да, он самый. Только у разных сортов разного цвета ягоды. Окрас колеблется между бледным оранжево-желтым, красным, ярко-оранжевым и почти черным.

— А фиалки? Знаете, что они символизируют?

— Фиалки — скромность. А вот кувшинка — равнодушие и холодность. Я не совсем с этим согласна. Хотя… А вот ноготки — символ ревности.

— А лилия?

— Белая лилия — невинность, желтая — символ тщеславной гордости.

— Чванства, — улыбнулся Генри.

— Чванства, — рассмеялась я в ответ.

— Базилик — символ бедности. Вот здесь я категорически против. Довольно-таки привлекательное и ароматное растение.

— Согласен. Но, возможно, у этого определения есть незамысловатая история. Глубокая и печальная.

— Возможно.

— А о розах… Знаете что-нибудь?

— Ах, розы. Вот желтая роза, по мнению одних, — вестник разлуки, измены, а, по мнению других, — символ супружеской любви.

— Странное сочетание.

— Согласна. А Вам какие цветы больше всего нравятся?

— Розы… И теперь — еще и соцветия мирта.

Я смущенно улыбнулась.

— А вот душистый горошек означает деликатность, папоротник — доверие, нарцисс — фатовство, камнеломка — дружбу.

Я заметила, что Генри улыбается.

— Что? — смутилась я. — Вам не интересно?

— Что же Вы, как могли такое подумать. Честное слово, мне очень интересно и я все запомнил.

— Да не уж то, — рассмеялась я.

— Да, так и есть. Мирт — читая любовь, фиалки — скромность, кувшинка — равнодушие и холодность, ноготки — ревность, желтая лилия — тщеславная гордость, базилик — богатство.

Я рассмеялась.

— Но, а что? Пусть будет по-нашему. Да? — улыбнулся в ответ Генри.

— Тогда уж благородство.

— Хорошо, базилик — благородство, душистый горошек — деликатность, папоротник — доверие, нарцисс — фатовство, камнеломка — дружба. Правильно?

— Почти, — засмеялась я.

— Как "почти"? А что не так?

— Да, все так, — все еще подавляя смех в себе, закусила я губку.

— Так бы и сразу. Хороший я ученик?

— Отличный.

— Спасибо.

Вновь время мчало куда-то, как неугомонное. Вновь стемнело. Вновь наступила пора прощания.

Но я знала, что наступит завтра — и мы вновь встретимся, вновь будем вместе.

Глава четвертая

Едва на часах пробило полдень, как в Демпсифилд въехала карета.

"Оливия," — раздалось в моей голове. Это она. Я бросилась на встречу.

Дверь распахнулась — и вышел Уолтер.

— Здравствуйте, мистер Демпси.

— Распорядитесь приготовить нашему гостю комнату. И да, мы очень голодны. Пусть поторопятся.

Вдруг за ним показалась фигура незнакомца. Тот улыбнулся и немножко склонился, приветствуя меня:

— Эдвард Мендвуд.

— Эмили Скотт.

Я заметила яростный взгляд Уолтера в свою сторону, взгляд, полный пренебрежения и негодования.

— А мисс Оливия?

— Эмили, неужели я непонятно выразился?

— Простите, что?

— Я дал распоряжение, сделайте милость выполнить.

— Да сэр.

Эдвард ухмыльнулся.