Стороны света - [46]

Удивительная выправка, почему-то подумал Банар.

– Мы не имели чести быть представлены друг другу, – ответил он вслух.

– Тарт Вильрен, Капитан личной стражи Канцлера Эльте.

Банар кивнул.

– Присаживайтесь, Капитан.

Но тот остался стоять, достал из кармана сложенный лист бумаги и положил его на стол перед Банаром. Атторней внимательно посмотрел на Капитана и осторожно придвинул бумагу к себе. Он развернул лист и начал читать. Его брови взметнулись вверх. Этот был лже-договор, который они обсуждали с Эльте. Не весь, конечно, а его очень укороченная версия, но и этого было бы достаточно. Под договором стояли подпись и печать Императора Лазаруса. Банар осторожно отодвинул бумагу.

– Канцлер приказал вам передать это?

– Нет, – ответил Капитан.

Банар вздрогнул.

– Кто тогда?

Капитан сел в кресло и пододвинул его к столу.

– Канцлер приказал мне покинуть Целлу и сохранить эту бумагу до его возвращения.

Банар начинал кое-что понимать.

– Но вы этого не сделали.

– Я этого не сделал.

– Могу я спросить, почему?

– У меня сугубо личный мотив.

Сугубо личный мотив свергнуть лорда Мадога? Любопытную же птицу держит при себе Канцлер Эльте. Интересно, он сам-то знает об этом?

– Что вы хотите от меня? – спросил Банар.

– Ничего, – Капитан поднялся. – Я всего лишь хочу, чтобы эта бумага была у вас. И, кстати, насколько мне известно, завтра вечером Канцлер Эльте и лорд Мадог вернутся в Целлу. Если вы хотите осуществить задуманное, то я бы на вашем месте поторопился.

– К чему мне спешка?

– Потому что, когда Канцлер вернется, то он не будет принимать участие в вашем перевороте.

– Друг мой, – Банар поставил локти на стол, – я чувствую, что вы мне не все рассказываете. Когда Эльте вернется, он вряд ли будет обрадован вашему поступку, а это чревато для вас неприятностями. Я могу предложить вам свое покровительство.

Глаза Банара встретились с темными глазами Капитана.

– Благодарю вас, господин Атторней, но я привык решать свои проблемы сам.

Высокий прилив распугал птиц, они с криком поднялись в небо и беспокойно закружились. Солнца не было видно, его очертания только угадывались за пеленой облаков. Море из бирюзового стало свинцовым.

Лорд Мадог и Канцлер Эльте сели в лодку, гребцы налегли на весла, и остров Мор начал медленно удаляться. Канцлер прищурился и смог разглядеть черный провал входа в грот Храма моря. Лорд Мадог проследил его взгляд.

– Вам понравился наш храм, Канцлер?

– О да! – ответил Эльте. – Это было незабываемое путешествие.

Их взгляды встретились. Неожиданно пробившийся сквозь облака луч солнца ярко сверкнул в воде и ударил в лицо Канцлеру. Мадог улыбнулся, его рука как будто бы случайно коснулась руки Эльте.

А тот все никак не мог оторвать взгляда от Храма моря. Вода тихо билась о дно лодки. Я ехала сюда, чтобы что-то узнать, подумала Этель, но не то же, что лорд Мадог раскаивается в глупости, которую сделал сто лет назад. Нет… Не это. Налетел ветер. Поднялись волны, лодку закачало.

– Лучше сядьте, Канцлер, – предостерег Мадог.

Этель не ответила. Она вспомнила черную воду в Храме моря, из глубины которой ей слышался голос.

Я прощаю тебя. Я всегда буду с тобой. Я всегда тебя прощу.

Море и воздух стали черными. Этель почувствовала, что ей нечем дышать. Запах, какой странный и мерзкий запах… Пыль, тление, что-то знакомое так пахнет. Что это? Человеческая кожа. Человеческая кожа, когда превращается в пыль, издает этот чуть заметный, но ни на что не похожий запах. Темно. На груди как будто бы лежит гранитная плита. Нельзя пошевелиться, чтобы вздохнуть, нужно поднять эту гранитную плиту. Каждый вдох дается все тяжелее и тяжелее. Кто я? Я не помню своего имени. Я ничего не помню. Иногда я вспоминаю какое-то слово, но я не понимаю, что оно значит. Я понимаю только, что оно имеет ко мне какое-то отношение. Я не понимаю, какое. Это странные звуки, непонятное для меня сочетание. Л-а-з-а-р-у-с. Что это такое? Что это значит? Как тяжело дышать… как же тяжело дышать…

Лодка качнулась, Канцлер потерял равновесие и упал на одно колено. Вода успокоилась, и теперь он смотрел на свое отражение. Рядом появилось еще одно лицо. Этель посмотрела в глаза отражению Мадога.

– Лазарь жив, – прошептала Этель.

– Может быть и так, – ответил Мадог.

– Я его видел. Мне его показали. Он похоронен заживо.

– Тогда ты не успеешь его спасти.

Этель покачала головой. Мадог помог ей подняться.

На берегу Канцлера ждала его охрана. Он с удовольствием отметил бледные лица солдат. Канцлер и Мадог попрощались.

– Благодарю вас, милорд, – Канцлер учтиво поклонился.

Мадог хмыкнул, поклонился в ответ и прошептал Канцлеру:

– Мы не расстаемся.

Канцлер вежливо кивнул. Со стороны он выглядел раздраженным.

Проклиная все на свете, уставшая как собака Этель шла к своим комнатам по темным коридорам Палладиума. Ее шатало от бесконечной тряски экипажа, после подъема по лестнице на острове Мор ноги болели так, что каждый шаг отдавался зубной болью. Канцлеру хотелось только одного: смыть с себя грязь в горячей ванне, а потом упасть на кровать и не просыпаться трое суток. Последнее, конечно же, относилось к смелым фантазиям. У своих дверей она увидела прислонившуюся к стене тень. Слава богу, Капитан вернулся.