Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура) - [47]

"Эти острова, может быть, и не дверь, контролирующая вход на Тихий океан, может быть, даже не замок на этой двери, но они, несомненно, ключ к замку, открывающему эту дверь для Америки. Я не могу допустить, чтобы этот ключ был потерян".

Сойдя на филиппинский берег, генерал, оставивший пост начальника штаба американской армии и прибывший давать военные советы президенту Кэсону, чтобы построить в колонии сильную армию, поклялся: "Я сделаю Филиппины неприступными", "Я превращу Филиппины в Гибралтар на Тихом океане!" Д. Макартур утверждал, что архипелаг с его присутствием, именно с его личным, находится в полной безопасности. И еще он многозначительно добавил: "Только гениальный человек может защитить Филиппины".

Сразу после церемонии встречи в Маниле с речами и обещаниями Д. Макартур поставил ультиматум: он не приступит к своим обязанностям до тех пор, пока его пост не будет приравнен к "самому высокому американскому представителю на Филиппинах", то есть генерал-губернатору (после предоставления Филиппинам статуса автономии он стал называться верховным комиссаром).

М. Кэсон, президент "автономного архипелага", был озадачен. Вот как передает филиппинский историк А. Агонсильо переговоры, а точнее торг, Макар-тура и Кэсона: "Попросив разъяснений относительно того, что имелось в виду под словами "не ниже самого высокого уровня", Кэсон услышал: "Видите ли, жалованье генерал-губернатора 30 тысяч песо или 15 тысяч долларов в год". Кэсон, остро нуждаясь в блестящем военном уме, согласился положить ему (Макартуру) такую фантастически большую зарплату.

Макартур, удовлетворенно кивнув, продолжал: "Хорошо... Кроме того, у генерал-губернатора есть фонд на непредвиденные расходы в сумме 70 тысяч песо или 35 тысяч долларов в год, которые он может использовать по своему разумению". Снова Кэсон покорно, хотя и неохотно, согласился на надбавку. Но разговор на этом не закончился. Далее он продолжался так:

- Генерал-губернатор,- сказал Макартур,- имеет Малаканьянгский дворец.

- Верно,- согласился Кэсон,- Мы не можем построить для вас другой Малаканьянг на время, которое вы собираетесь служить на Филиппинах, но мы сможем предоставить вам условия, подобные тем, какие имеются в Малаканьянге. - И тут же попросил уточнить, какие именно условия на уровне дворца разумеет генерал.

- Ну, например,- совсем не опуская очи долу, отвечал Макартур,- в Малаканьянге есть семь спален...

- У генерала будет семь спален.

- В Малаканьянге,- наступал советник,- есть специальное служебное помещение для губернатора.

Кэсон снова сделал шаг назад. Однако на этом Макартур не остановился, он продолжал "список пожеланий": музыкальная комната, библиотека, но не простая, а с редкими книгами, обеденный зал для государственных приемов, слуги, два-три автомобиля.

"Автономный президент" согласился на все. В результате гостиница "Манила" стала жилой резиденцией Д. Макартура, а солидное здание под номером 11 на Калле Виктория - местом работы.

Контракт о найме военного советника уже тогда называли "грабежом, опустошительным набегом на казну", и без того переживавших колоссальные трудности автономных Филиппин. Д. Макартур, казалось, удовлетворился. Но ошибались филиппинцы. При подготовке акта о национальной обороне Филиппин советник уже абсолютно собственной властью заложил в статьи расходов для себя, как для главы военной комиссии,- 600 тысяч песо, из которой ежегодно брал по 100 тысяч песо или 50 тысяч долларов.

Д. Макартур, казалось, постарался выбрать все до последнего цента. Даже тогда, когда он уже ничего не мог сделать для обороны, он, по свидетельству Джорджа Варгаса, секретаря президента Кэсона, в последний день работы банков в декабре 1941 года (японцы были в нескольких переходах от Манилы, и ничто уже не могло остановить их) потребовал очередную сумму из фонда "карманные деньги" (автор же "Воспоминаний" утверждает, будто в эти дни все его мысли были заняты только эвакуацией, организацией сопротивления агрессорам и т. д.). Одновременно генерал дал указание Варгасу срочно перевести положенные ему 35 тысяч долларов в акции "Лепанто консолидейтед Майнинг" (японская оккупация не грозила этой крупнейшей компании, принадлежавшей миллионеру В. Ледники).

Конечно, желание поднять престиж советника (в скором будущем фельдмаршала), в интересах дела чувствовать себя не ниже других, наконец, стремление "вынести из пожара" как можно больше долларов, чтобы обратить их в акции, объяснимы. Бизнесмен есть бизнесмен. Но есть другие факты, имеющие мало чего общего даже с сомнительными законами морали делового человека. В один из дней первой недели января 1942 года на острове Коррехидор (туда перебросили штаб Макартура и филиппинское правительство, японцы к этому времени уже были под Манилой) вышел указ, подписанный генералом Басилио Вальдесом (так, мол, велел президент автономных Филиппин), по которому Макартуру безвозмездно выдавалось полмиллиона долларов, начальнику штаба генералу Р. Сазерлэнду - 75 тысяч долларов, его помощнику, заместителю начальника штаба генералу Р. Маршаллу-младшему - 45 тысяч долларов и адъютанту Д. Макартура подполковнику С. Хаффу - 20 тысяч долларов. Дорогие подношения. Но за что, за какие заслуги? Может быть, просто - знак высокого уважения к четверке? А может быть... Ведь указ о выдаче столь огромных сумм обнаружить в архиве, содержащем все документы, бумаги Кэсона, принятые или написанные с того самого момента, как он стал президентом автономных Филиппин, до самой его смерти в августе 1944 года в Нью-Йорке, не удалось. О денежном даре не упоминается и в других