Стопроцентно лунный мальчик - [6]
— Как так? — воскликнула она, выхватив из рук доктора перевернутого младенца. — Дайте посмотреть…
Все произошло очень быстро. В такие мгновения реакция у всех бывает разная. Медсестричка, Окселендра Марлинь, оказалась совершенно неподготовленной, и врач позже винил себя, что не проинструктировал своих сотрудников на случай, если новорожденный окажется из этих.
Медсестра заглянула в крохотные, широко раскрытые глазенки и увидела… цвет, которому не существует названия. Не просто смесь других оттенков. Совершенно новый основной цвет.
Ее вдруг охватил неописуемый ужас. Показалось, что ее грудная клетка вдавилась внутрь, сминаясь, точно бумажный пакет. Кто-то забрал у нее ребенка. Медсестра упала на колени, упираясь ладонями в керамические плитки пола. Ей вдруг вспомнилась молитва, слышанная еще в детстве, и она запела.
Внезапно свихнувшаяся медсестра, прервав свою странную молитву, обхватила голову руками, пытаясь одолеть неподвластный рассудку страх, который заставил ее преклонить колени перед беспомощным младенцем. Что они понимают, все эти люди? Ведь они не видели его глаз! Казалось бы, нормальные глаза, и зрачки расположены как надо. А цвет… Одновременно страшно яркий и как будто из пустоты. Она подумала: вот что чувствует слепой от рождения, внезапно прозрев. Нет. Слепой бы понял. Скорее, так чувствует собака. Зверь, живущий в черно-белом мире, вдруг увидел разноцветную вспышку — и не способен охватить ее разумом. Совсем не похоже на желтый! Ни на синий, ни на красный не похоже нисколько! Ничего общего с зеленым, или с оражневым, или с фиолетовым! Новое! Новое!
Голова болела нестерпимо. Врач, другие медсестры — все стали нестерпимы. А ребенок… нестерпим бесконечно. Несущий свет, но свет этот — из бездны. Все вокруг него поблекло. Ужасные люди, столпившиеся возле ужасного младенца, превратились в тени, а потолок напоминал ведро с горючим. В ранней юности медсестра опалила ресницы и брови, заглянув в ведерко с горючим, которое неожиданно вспыхнуло, и сейчас, глядя в потолок, она думала: «Скоро ли оно опять загорится?» Увы, все уже сгорело, она увидела цвет, о котором шептались втихомолку, а она не знала, о чем речь, и никто не знал. Никто ни на Луне, ни на Земле понятия не имел, что это за цвет. Могли только прятаться от него. Делать вид, что его не существует. Не давать ему имени.
Она услышала голоса. Какие-то люди вошли в палату, и среди них один, высокий, она его знала, когда работала в операционной на сороковом этаже. В своем нынешнем состоянии она только различила знакомый голос и ощутила смутное доверие, когда человек подошел ближе. Возле него маячили еще какие-то люди. Он заговорил глубоким, низким голосом:
— Окселендра, Окселендра, дыши глубже, не делай резких движений. Это пройдет, Окселендра. Так бывает со всеми, в первый раз и каждый раз. Через минуту ты снова станешь самой собой, главное — дыши глубже. Воспоминание уже потихоньку слабеет, Окселендра, мозг не в состоянии удержать образ, который ему недоступен. Хочешь, я тебе расскажу, милая Окселендра, как я сам впервые увидел этот цвет? Приляг здесь на полу, вот так. Мне было двенадцать, а у моей сестры был приятель, очень жестокий, тоже из этих. Он надо мной подшутил: снял очки и заставил смотреть ему в глаза, и я увидел этот цвет и забился под стол. Дело было в ресторане. Кончилось все хорошо, я пришел в себя и пожаловался в полицию, и жестокого приятеля услали далеко-далеко…
Окселендра Марлинь сжалась в комочек под окном. Она уснула, и никто не решился ее потревожить.
Врач ушел. Барби по-прежнему плакала, и другая медсестра гладила ее по голове, что была прикрыта бумажной шапочкой, промокшей от слез. Щуря заплаканные глаза, Барби смотрела, как уносят прочь ее малыша. На него уже надели крошечные детские защитные очки.
Вдоль стен коридора тянулись бесконечные неоновые трубки. Примерно через каждые двадцать метров приходилось останавливаться — неон был Ринго не в новинку, но на Луне им явно злоупотребляли, так что иногда начинала кружиться голова. Ринго злился на себя за то, что не присутствовал при родах. Может, при нем Иеронимус как-нибудь все-таки родился бы нормальным, с карими или там голубыми глазами, и не пришлось бы вплотную столкнуться с чем-то огромным и неведомым. А он пропадал на своей проклятой работе. На датчиках гидродинамического преобразователя частиц как раз замигали красные лампочки. Если бы Барби и позвонила ему (а она не позвонила, она давно перестала общаться с кем бы то ни было), даже если бы он узнал, что у нее начались схватки, все равно не смог бы прийти.
Он был одним из тридцати семи физиков, единственных на Луне специалистов по ульзаталлизину, способных управлять процессом гидроэкстрации с использованием атомных реакций. Уйди он в такой серьезный момент, когда с ускоряющих блоков поступил тревожный сигнал, — это бы означало немедленное расторжение контракта. И поделом, поскольку так поступить мог только абсолютно безответственный эгоист.
Всем нам известно, что озоновый слой Земли разрушается. Но, как оказалось, разрушается не только он! И спасти нашу планету от разрушения межпространственного слоя предстоит группе смельчаков под руководством великого учёного! Им придётся столкнуться со множеством трудностей. Хорошо хоть помогать им будут ожившая древняя программа, инопланетянка со множеством сущностей и охранная система Земли! Может, вместе они смогут дать всем нам второй шанс!
Интернет вещей может показаться настоящим кошмаром… Ведь умный дом может стать ангелом-хранителем!
Будьте терпеливы к своей жизни. Ищите смысл в ежедневной рутине. Не пытайтесь перечить своему предпочтению стабильности. И именно тогда вы погрузитесь в этот кратковременный мир. Место, где мертво то будущее, к которому мы стремились, но есть то, что стало закономерным исходом. У всех есть выбор: приблизить необратимый конец или ждать его прихода.
Третья книга «Нашей доброй старой фантастики» дополняет первые две — «Под одним Солнцем» и «Создан, чтобы летать». К авторам, составившим цвет отечественной фантастики 1960—1980-х, в ней добавились новые имена: Георгий Шах, Олег Корабельников, Геннадий Прашкевич, Феликс Дымов, Владимир Пирожников и др. Сами по себе интересные, эти авторы добавили новых красок в общую палитру литературы. Но третья книга антологии не просто дополнительный том, она подводит некую символическую черту, это как бы водораздел между поколениями — поколением тех, кто начинал еще при Ефремове, и поколением новой волны, молодых на ту пору авторов, вышедших из «шинели» братьев Стругацких.
В архиве видного советского лисателя-фантаста Ильи Иосифовича Варшавского сохранилось несколько рассказов, неизвестных читателю. Один из них вы только что прочитали. В следующем году журнал опубликует рассказ И. Варшавского «Старший брат».
В очередной том «Библиотеки фантастики» вошли романы знаменитого английского писателя-фантаста Герберта Уэллса (1866—1946), созданные им на переломе двух веков: «Машина времени», «Человек-невидимка», «Война миров», «Пища богов».