Столыпинский галстук - [72]

– Любопытно. И какой же вам представляется подобная деятельность?

– Есть идеи. Но озвучивать их, пожалуй, пока преждевременно. Если согласитесь на мое предложение ― дело другое.

– Ну, что ж. Я обдумаю ваше предложение. Как вас можно будет найти?

Алексей Николаевич протянул свою визитку, после чего раскланялся.

Столыпин в этот вечер долго не ложился, перебирая в памяти только что случившийся разговор. Новый знакомый и его рассуждения произвели на него очень глубокое впечатление. Настолько глубокое, что он непременно захотел продолжить этот разговор.

Глава вторая

Одним из первых дел, которое сделал по приезду в Москву Столыпин, была отправка телеграфом за его подписью соответствующих срочных запросов в отношении Алексея Николаевича Карамышева. Из поступавших к концу дня ответов стало ясно, что данный имярек действительно неделю назад передал в геологическое ведомство подробные материалы по очень богатому месторождению золота в Сибири. Из канцелярии сибирского генерал-губернаторства сообщили, что в отношении запрашиваемого лица известно, что он холост, близких родственников не имеет, месяц назад продал дом покойных родителей и убыл в неизвестном направлении. Ничто из поступивших материалов не противоречило тому, что рассказал о себе сам Карамышев, поэтому тем же вечером Столыпин отправил ему приглашение встретиться на следующий день после обеда в одном из московских ресторанов, сочтя проверку законченной.

…Петр Аркадьевич, конечно, не мог знать, что под личиной геолога Карамышева скрывается совершенно иная личность. Настоящему Кармышеву не повезло встретиться в одном из своих походов с группой беглых каторжан, которым позарез были нужны его оружие, еда и одежда. Иную личность тоже звали Алексей Николаевич, но фамилию он носил другую ― Гардов. Это был человек из совсем другого времени, более известный среди своих соплеменников как Странник. И даже не человек уже, а пусть неполная здесь и сейчас, но все же проекция Творца…

… ― Судя по всему, Петр Аркадьевич, вас заинтересовало мое предложение, коль скоро вы захотели увидеться со мной еще раз.

– Не скрою, Алексей Николаевич, действительно заинтересовало. Я совершенно согласен с вами, что назревающая в Европе война совершенно не нужна России. Все, что ей требуется сейчас ― это лет двадцать спокойного развития. И я готов ухватиться за любую соломинку, чтобы не дать втянуть нашу страну в эту войну. Но, прежде чем продолжить эту тему, я хотел бы попросить вас рассказать о себе несколько более подробно. Мне хочется составить представление о ваших возможностях.

– Извольте. После окончания Горного института я занялся изучением геологической природы Сибирского края и Урала. Более десяти лет бродяжнической жизни в тех суровых краях научили меня многому. Эти экспедиции сводили с самыми разными людьми ― золотоискателями, охотниками, беглыми каторжниками… Я знаю основные европейские языки, обладаю отличной реакцией, могу без промаха попадать револьверной пулей в брошенную монетку, без труда выстою в схватке с несколькими противниками. Но, главное, умею наблюдать и делать выводы. К примеру, сегодня вас сопровождают только двое охранников. Для столь значимой персоны этого слишком мало. Но это так, к слову. Чтобы понять мои возможности, нужно испытать меня в реальном деле. Поэтому я предлагаю следующее. Давайте установим испытательный срок. Скажем, месяц. Если вас устроит моя деятельность за указанный период, договор автоматически продлевается.

– Вы говорили, что у вас есть некоторые идеи относительно того, как действовать, чтобы обеспечить нейтралитет России в предстоящей войне. Не поделитесь?

– Так наш устный договор на месячный испытательный срок заключен? Вы можете его расторгнуть тотчас, если вам не понравится то, что я собираюсь вам предложить.

– На таких условиях ― да, заключен.

– Отлично. Тогда у меня к вам такой вопрос: вы знаете, как с недавнего времени стали называть виселицу с подачи одного идиота из Госдумы?

Столыпин нахмурился.

– Знаю. «Столыпинский галстук». Этот идиот публично извинился передо мной после того, как я немедленно потребовал у него удовлетворения.

– Я в курсе. Но дурацкое выражение стало крылатой фразой и вошло в обиход. Между тем, я полностью одобряю те меры, которые вы предпринимали против террористов или, по сути, убийц во время и после событий пятого-седьмого годов. Только чрезвычайные меры могли остановить этот вал насилия. И остановили. Но если Россия будет втянута в предстоящую мировую войну, речь будет идти уже не о сотнях или тысячах жертв, которые пострадали от террористов и деятельности так называемых революционеров, а о миллионах. И я полагаю, что для предотвращения такого сценария и таких чудовищных потерь оправданы любые действия. Как и в случае с террористами, здесь неприемлемы обычные судебные разбирательства. Они просто ни к чему не приведут. Доказать например, что тот или иной господин является чьим-то агентом влияния, во-первых, чрезвычайно сложно. Во-вторых, у нас не предусмотрено наказаний за это. Это же не шпионаж. Поэтому при работе с такими господами меры иногда тоже могут быть чрезвычайными и внесудебными. Если вы согласны с этим моим утверждением, я продолжу.