Столыпинский галстук - [22]

– польское руководство уверено, что приход Гитлера к власти означает вовлечение народов Европы и мира в новую мировую бойню, а для Польши ― риск оккупации гитлеровской Германией польских земель. Таким образом, действия Польши направлены как на обеспечение собственной безопасности, так и на благо всех народов Европы. Польский народ, понесший в ходе мировой войны и последующих событий огромные потери, не понял бы свое правительство, если бы оно допустило такое развитие событий;

– Германия не может в настоящий момент справиться с проблемами установления легитимной власти в стране. Гитлер превратил выборы в фарс, подменив демократические процедуры откровенным издевательством над демократией, физически уничтожая своих политических противников. Эти жертвы исчисляются уже тысячами. Польша намерена помочь попавшему в трудную ситуацию соседу справиться с этими трудностями, для чего инициирует проведение в Германии настоящих демократических выборов в течении трех месяцев;

– Польша гарантирует полное невмешательство в выборный процесс, для чего готова согласиться на проведение указанных выборов под контролем международных наблюдателей;

– Польша гарантирует отвод своих войск в места постоянной дислокации немедленно, как только новое немецкое правительство будет сформировано победившими на выборах партиями;

– Польша заявляет, что не будет выдвигать Германии тяжких и неприемлемых условий при заключении мирного договора, учитывая, что Германия все еще испытывает трудности, связанные с репарационными выплатами и ограничениями по условиям Версальского договора.

Услышав последнюю фразу, начальник Генштаба и глава МИД недоуменно переглянулись.

– Я понимаю ваше недоумение. Сейчас постараюсь его развеять. Итак, по пунктам. Кто такой Гитлер, все в Европе уже поняли, и многие вздохнут с облегчением, если мы решим эту проблему. Пункт второй. В бескорыстную помощь доброму соседу, конечно, никто не поверит, но то, что выборный процесс в Германии очень далек от демократических норм, видят все. Пункт третий. Невмешательство в выборный процесс. А зачем нам лезть в их политическую кашу? Пусть сами выбирают. В любом случае, это будет не Гитлер. Если мы попытаемся протолкнуть своего кандидата, немцы его не примут однозначно.

– А если придут коммунисты?

– Вряд ли. Скорее, после всех этих крайностей будет сформировано что-то центристское. Но даже если это будут коммунисты с социал-демократами, это все равно много лучше, чем Гитлер. После всех этих событий они ни на какие авантюры не пойдут, и будут заниматься внутренними проблемами. Теперь по пунктам четыре и пять. Представьте себе здоровенного безоружного бугая, которого держит на мушке пистолета шкет. Если этот шкет, подержав бугая на мушке какое-то время, отступит назад и скроется в лесу, ― это одно. Если же он, пользуясь временным превосходством, начнет всячески измываться над бугаем и унижать его ― совсем другое. В первом случае бугай, скорее всего, недоуменно пожмет плечами и с мыслью «а что это было?» двинется по своим делам дальше. Во втором случае тоже обзаведется пистолетом, найдет обидчика и сполна отыграется на нем. Вы уже догадались, кто в данном случае бугай, а кто шкет. Поэтому оккупационный режим должен быть предельно мягким, без обид и притеснений мирных жителей. Мы делаем то, что декларируем, и уходим. Любые другие варианты развития событий приведут к затягиванию сроков оккупации, что смертельно опасно для нас с экономической точки зрения. Мы не потянем. Компенсацию за «помощь» затребуем минимальную: часть западной Пруссии с Данцигом, или, по-нашему, Гданьском. Это исконно польские земли. Жадничать не стоит, иначе «бугай» может обидеться. Вот, собственно, и все.

Некоторое время все присутствующие молчали, обдумывая услышанное. Первым нарушал молчание маршал.

– Что скажете, господа? ― обратился он к главе МИД и начальнику Генштаба.

– С анализом международных последствий операции «Вайс», что нам так образно описал полковник, в целом согласен. И да, мы действительно достигаем поставленных целей самим фактом успешного осуществления операции «Вайс». После этого Польша автоматически становится в один ряд с великими державами. С нами будут считаться совсем по-другому. Что касается остального, то резон в словах полковника есть, и немалый.

– Генерал?

– Мое дело ― операция «Вайс» Остальное меня касается мало. Должный порядок на оккупированных территориях обеспечу.

Маршал удовлетворенно кивнул головой.

– Ну, что ж, господа. Я рад, что мы пришли к консенсусу. После разъяснений полковника основные положения доклада стали мне гораздо яснее. Вы развеяли мои сомнения, полковник.

* * *

― Игнатий, завтра мы начинаем войну против Германии. Подлое нападение немцев на нашу радиостанцию должно получить адекватный ответ.

– Ка… Ка… Какую войну? Господин маршал, вы что себе позволяете? Ответственность за все последствия вашей авантюры буду нести я, и я не хочу…

– Тихо, Игнатий, тихо! Не нервничай. Разве папа Юзеф когда-нибудь подводил тебя? ― голос Юзефа Пилсудского был тих и мягок, и это испугало президента Польши еще больше.