Столпы вечности - [41]

— И тем не менее, Иоаким Вооз, путь к исполнению твоего желания есть.

Узкий изогнутый клюв, почти неподвижный в продолжение всей беседы, накренился, будто в раздумьях. Вооз обнаружил, что лишился дара речи от нарастающего внутри напряжения. И спустя время ибисоголовый чужак заговорил:

— Представь себе следующую ситуацию. Ты идешь по улице в одном из ваших городов. Улица разветвляется, от нее отходят дороги как влево, так и вправо. Оба маршрута приведут тебя на космодром, где припаркован твой корабль. Оба пути отнимут примерно одинаковое время. Всегда в этот момент, в течение всей вечности, ты выбираешь левый маршрут. А можешь ли ты вместо этого повернуть направо?

— Совершается только необходимое, — признал Вооз. — Я это знаю.

— Но разве ты никогда не пробовал заставить себя хоть в самой малости совершить нечто?

— Конечно! — воскликнул Вооз, знакомый с этим тщетным и неприятным упражнением. По его лицу проскочила недовольная гримаса. — Нельзя же знать наперед! Никто не может запомнить свои будущие действия!

— Это так. Ты не в состоянии вспомнить, как жил прежде. Ты не знаешь, что должно случиться. А что не можешь вспомнить, не в состоянии изменить. Возможно, тебе легче было бы что-то изменить, если бы ты помнил; кто знает? Но ты не можешь, а раз не можешь, то обращаешься к науке, к механическим устройствам, которые бы изменили для тебя ход времени. Так ты ничего не добьешься, Иоаким Вооз. Никакому неодушевленному прибору не по силам это для тебя сделать. Ты обязан сделать это сам. Ты — таким, каков ты есть — не сможешь. Надличностное сознание, стерегущее в ночи мира, также не сможет. Если это вообще возможно, то совершить его в состоянии лишь новая форма сознания, личная, обитающая в живом существе, и вместе с тем наделенная памятью. Такое сознание будет более интенсивным, нежели абстрактное сознание, из коего изначально произошел мир. Оно сможет действовать иначе.

— Ладно, это все очень хорошо, — проворчал Вооз, обдумывая услышанное. — Но у меня нет этого твоего нового сознания. И хотя я прошел ментальную подготовку, я никогда о нем прежде не слышал.

— Конечно, нет. Существуй оно, мир бы не повторялся от фазы к фазе с такой идеальной точностью. Но ты можешь его обрести, Иоаким Вооз… если ты достаточно смел.

— Я достаточно смел, — без колебаний ответил Вооз. — Расскажи мне, как.

— Правда? Посмотрим. Лишь богу по силам изменить Вселенную, и ты фактически спрашиваешь, как стать богом, первым за всю историю, поскольку доселе богов не существовало. Ну что ж, очень хорошо. Я тебе расскажу. Чтобы стать богом, ты должен будешь вынести невыносимое. А что тебя впервые подтолкнуло к этой экстраординарной идее? Трансцендентная боль! Она распахнула дверь новой идее, новому видению. Фактически это событие не было предусмотрено природой. Никогда. Все эти эоны пребывало оно мимолетной, но неощутимой прорехой в брони природы, небольшим недостатком, которым, вероятно, допустимо воспользоваться, дабы свергнуть ее. Но опыт сей тебя сломил, Иоаким Вооз. Ты не сумел его перенести; человеческое сознание недостаточно сильно.

— И тем не менее ты обязан с ним справиться. Лишь испытав подобное, подчинив его себе и перенеся без потери контроля, человеческий разум способен превзойти себя. И если превзойдет себя, то превзойдет и природу. Истинно говорю тебе, Иоаким Вооз, событие это могло стать уникальным, беспрецедентным космическим явлением. Тебя бы катапультировало в новый порядок вещей. Ты бы вспомнил, Иоаким Вооз. Ты бы вспомнил, и, вспоминая, изменил бы то, что вспоминаешь. Мир вокруг тебя превратился бы в подвластную тебе машину.

Вооз кивнул, задумавшись, что бы на это сказал Мадриго.

Но вести для него добрыми не были.

— Ты утверждаешь, что я должен терпеливо дождаться следующей манифестации мироздания — а затем попытаться встретить свою беду с иным настроением. Твое предложение смехотворно.

— Я не это предлагаю, Иоаким Вооз. Нет нужды ждать. С моей помощью ты можешь это сделать сейчас. Я могу вернуть тебя к тому ужасному происшествию. Я могу отшвырнуть твое сознание во времени вспять, чтобы ты снова его пережил. Но на сей раз тебе придется к нему подготовиться.

Клюв ибиса выжидательно приподнялся.

— Итак?

Черные глазки блеснули.

Когда до Вооза дошел шокирующий смысл предложения чужака, его словно с размаху в живот пнули. Он вздрогнул и пошатнулся, объятый ужасом.

— Нет. Ты же не можешь… ты же не вправе ожидать моего согласия на…

— Ты боишься. Это естественно. И тем не менее ты знаешь, что так или иначе это свершится снова, неведомое число раз по мере поворотов колеса. Вот твой шанс встретить его со знанием. Успех, разумеется, лишь возможен, а не гарантирован. Ты можешь восторжествовать или же скатиться в безвозвратное сумасшествие. Но чтобы стать богом, нужно обрести божественную решимость.

Вооза всколыхнула иррациональная ненависть к ибисоголовому существу, а с нею явилась неконтролируемая паника. Он испугался, что чужак может исполнить свой план без его позволения. Задыхаясь, он отыскал слова:

— Тогда ясно, что твои знания не всеобъемлющи. Ты воображаешь, будто я — или кто другой — в состоянии перенести