Столп огненный - [14]

Помост строили, накладывая доски на бочки.

– Выглядит как-то ненадежно, – заметила Марджери.

– И я о том же подумала! – воскликнула Сюзанна.

– Вы знаете, какую пьесу будут ставить?

– Жизнь Марии Магдалины.

– Ой! – Мария Магдалина считалась покровительницей блудниц. Священники всякий раз, когда слышали такое, поправляли: «раскаявшихся блудниц», но от того фигура святой не становилась менее притягательной. – А они справятся? Все актеры ведь мужчины.

– Ты не видела других пьес?

– Таких, чтобы со сценой и настоящими актерами, – никогда. Я видела только процессии и мистерии.

– Женские роли всегда играют мужчины. Женщины на сцену не допускаются.

– Почему же?

– Думаю, потому, что мы низшие существа, слабые физически и скорбные умом.

Леди явно насмешничала. Сюзанна нравилась Марджери своей прямотой. Большинство взрослых склонны отвечать на неприятные вопросы расхожими банальностями, а вот Сюзанна всегда высказывалась откровенно. Осмелев, Марджери поделилась обуревавшими ее мыслями.

– А вас насильно выдали за лорда Брекнока?

Сюзанна вопросительно приподняла бровь.

Марджери и сама сообразила, что ляпнула что-то не то.

– Прошу прощения, – поспешила извиниться она. – Я не должна была спрашивать о таком, это неприлично.

На глаза девушки навернулись слезы.

Сюзанна пожала плечами.

– Конечно, ты не должна была спрашивать, но я еще помню, каково это – быть пятнадцатилетней. – Она понизила голос. – За кого тебя хотят выдать?

– За Барта Ширинга.

– Бедняжка. – В ее голосе прозвучало неподдельное сочувствие, хотя Барт был родственником Сюзанны. От такой доброжелательности леди Брекнок тяжесть на сердце Марджери сделалась весомее прежнего. Между тем Сюзанна подумала и прибавила: – Да, о моем браке договаривались родители, но меня никто не вынуждал. Лорд мне понравился.

– Вы его любите?

Сюзанна помедлила с ответом, колеблясь между сочувствием и нежеланием делиться сокровенным.

– Наверное, я не стану отвечать.

– Да-да, я снова не подумала… Простите, пожалуйста.

– Но я вижу, что ты в смятении, а потому кое в чем тебе признаюсь, если ты пообещаешь никому не повторять моих слов.

– Обещаю.

– Мы с Брекноком друзья. Он добр ко мне, а я делаю все, что в моих силах, чтобы доставить ему удовольствие. И у нас четверо замечательных детей. Я счастлива. – Сюзанна опять помолчала, посмотрела на Марджери, дожидавшуюся ответа. – Однако мне известно, что бывает другое счастье. Когда ты обожаешь кого-то до безумия, а этот кто-то обожает тебя.

– Да! – воскликнула Марджери, обрадованная тем, что ее наконец поняли.

– Увы, это счастье доступно далеко не всем, – торжественно изрекла леди Брекнок.

– Но это несправедливо! – Марджери возмутила сама мысль о том, что человека можно лишить любви.

– Может быть. – На мгновение взор Сюзанны словно затуманился. – Может быть.

За спиной леди Брекнок появился Нед в своем зеленом французском дублете. Сюзанна, заметив взгляд Марджери, обернулась и спросила:

– Так ты положила глаз на Неда Уилларда?

– Да.

– Хороший выбор. Он милый.

– Он чудесный!

В улыбке Сюзанны была толика печали.

– Надеюсь, у тебя все сложится.

Нед поклонился леди Брекнок, та ответила ему кивком головы и удалилась.

Актеры между тем стали вешать занавес в углу залы.

– Как думаешь, для чего он нужен? – справилась Марджери у Неда.

– Они будут переодеваться за этим занавесом, – сказал юноша, огляделся и прибавил негромко: – Мы можем поговорить? Я весь как на иголках.

– Игра вот-вот начнется. Просто следи за мной.

Охотником выбрали Донала Глостера, пригожего помощника Филберта Кобли. У него были темные вьющиеся волосы и выразительное лицо. Марджери он казался рохлей и слабаком, но она не сомневалась, что некоторые другие девушки сильно обрадуются, когда он их отыщет.

Новый замок отлично подходил для этой игры. Укромных местечек в нем имелось больше, чем в кроличьей норе. Те помещения, где новый дом сходился со старым замком, в особенности изобиловали диковинными стенными шкафами, неожиданными лесенками, нишами и комнатами странных форм. На самом деле игра была детской, и Марджери маленькой девочкой часто гадала, почему девятнадцатилетние столь охотно присоединяются к играющим. Теперь она понимала, что игра позволяла вдосталь нацеловаться и потискаться.

Донал закрыл глаза и начал читать молитву на латыни, а вся молодежь побежала прятаться.

Марджери заранее выбрала для себя укрытие, хорошенько изучив замок, и удостоверилась, что там никто не помешает ей переговорить с Недом. Она вышла из залы и поспешила по коридору в сторону старого замка, надеясь, что Нед последовал за нею.

Девушка миновала дверь в конце коридора, оглянулась и увидела Неда – а с ним еще нескольких человек. Досадно, она рассчитывала остаться с ним наедине.

Марджери прошла мимо крохотной кладовой и взбежала по витой лестнице с каменными ступенями, а затем немного спустилась. Она слышала голоса других, но ее саму никто уже не видел. Тогда она свернула в коридор, который заканчивался тупиком. Свет давала единственная свеча, вставленная в скобу на стене. На полпути к тупику располагалась средневековая пекарня с огромным очагом, давным-давно заброшенная; ее трубы разобрали, когда строили новый дом. Рядом, укрытая за каменным выступом, находилась заслонка – целая дверь! – невероятно громадной печи, едва различимая в полумраке. Марджери подобрала юбки и проскользнула внутрь печи. Там было на удивление чисто, что она заметила, еще когда приходила в первый раз. Девушка закрыла дверь почти до конца и прильнула к нарочно оставленной щели.