Столп общества - [4]

— Но это же… наука? — тихо уточнил мэр. — Это научные исследования. Новые технологии. И вы признаете, что занимаетесь ими? Здесь, в моем Городе?

— У нас есть лицензия университета, выданная Всемирным советом мэров, — с недоумением откликнулся Лик. — Запрет на научную деятельность отменен шесть лет назад. Я же говорил — у нас всё законно.

— Откуда вы взялись?! — взвизгнул Марк, заметив растерянность шефа. — Запрет, может, и отменен, да только такие штуки за шесть лет не изобрести!

— Мы — одна из двух сотен общин, возникших после запрета на науку сто сорок лет назад, — удивился Лик. — Конечно, наша легализация в СМИ не освещалась, но я думал, что все мэры в курсе. Когда закрыли университеты и запретили фундаментальные исследования, многие ученые решили держаться вместе. Так и жили — переезжали с места на место, зарабатывали починкой техники. А знания передавали из поколения в поколение. Семь лет назад общины провели исследование и поняли, что человечество долго не протянет. Триста мегаполисов высасывают из Земли все соки. Отходы не утилизируются, урожаи падают, полезных ископаемых всё меньше. И ограничения рождаемости не помогают. Нельзя вечно жить, просто копируя изобретения полуторавековой давности. Так люди и сорока лет не продержатся. Послали доклад во Всемирный Совет, и надо же — те послушали. Запрет сняли, теперь все законно работают над решением проблем. Наш университет отвечает за утилизацию, и еще за медицину. Вот, глядите.

Оживившись, Лик снял с запястья невзрачные с виду пластиковые часы и покрутил ими перед гостями:

— Вы носите «Улисс Бегет» с функцией мониторинга здоровья, господин мэр? Само собой, как и все Избиратели. Наш аналог — гораздо дешевле и почти в три раза точнее. Примерьте, не стесняйтесь — всего несколько минут на полную диагностику!

— Я здоров, — процедил мэр, но часы надел. Пластик приятно холодил руку, а диагностический укол почти не ощущался. Конечно же, бородатый наврал — аппарат ничего не показал и через пять минут, когда фирменный «Улисс Бегет» давно подтвердил бы, что всё в порядке. Ему пятьдесят, и он в отличной форме. Его старшему сыну всего двенадцать, а младшему восемь. Сохранившиеся технологии позволяют Избирателям жить до ста лет, не меньше. Он спокоен — дети успеют занять достойное место в обществе, сами станут Избирателями. А может, и Избранными. Что бы ни воображало себе городское быдло, это не наследственный титул — его нужно заслужить.

Часы загудели, циферблат окрасился в розовый цвет. «Вероятность рака печени — 72 %. Немедленно обратитесь к доктору». В раздражении сорвав с руки браслет, мэр сунул его побледневшему Лику и направился к лифту.

— Господин мэр, это очень точный прибор. Вам нужно срочно… — похоже, Лик утратил часть самоуверенности, но сдаваться не собирался.

— Я разберусь, — грубо прервал его градоначальник. — С вами свяжутся.

* * *

Кортеж несся домой по дороге, проходившей сквозь желтеющие кукурузой поля. Початки на стеблях выше человеческого роста создавали иллюзию деревенской идиллии, но он знал, что это не так. Где-то там, среди бескрайних посевов, устраивают свои временные лагеря бродяги. Те, кто не захотел жить в городе, получая социальный паек. И те, кто явился из Резерваций и Свободных земель, не вошедших в состав Городов. В мире так много отщепенцев, желающих одного — разрушить то, что создавалось больше сотни лет. Уничтожить баланс между имеющими право решать и исполняющими решения. Между старым и новым, прогрессом и стабильностью.

Сто сорок лет назад правительства пали. В их существовании не осталось смысла, когда почти всё население переселилось в крупные города. Триста семь мегаполисов взяли власть в свои руки — каждый на своей территории и землях вокруг. Тогда же созданный Всемирный Совет мэров определил, в чём настоящие проблемы человечества. Охлократия. Право голоса, которое есть у каждого нищего подонка, и политиканы, пытающиеся им всем угодить. Теперь статус Избирателя нужно заслужить упорным трудом и вкладом в выживание Города. Или купить за большие, немыслимые деньги. Отдав долг обществу, Избиратель может удалиться на покой, увезти семью из ада мегаполиса в один из Городов Счастья. И наука. Игры ученых пугали людей всё больше. Эпидемии искусственных вирусов, разрушенные экспериментами с антиматерией поселения, мыслящие клоны человека, устраивающие бойни боевые дроны. К концу двадцать первого века всё это вышло из-под контроля. Совет принял правильное решение, закрыв университеты и лаборатории, запретив все опасные и новые технологии. Людям вполне хватает уже изобретенного. А для штамповки телевизоров, кофемашин и автомобилей ученые не нужны — достаточно крепких технарей, которых за пару лет готовят колледжи.

— Так что мы будем делать с… проблемой? — Марк наконец решился прервать молчание, преданно глядя на босса. Переговоры с муфтием и старейшинами мусульман прошли удачно, но мэр пялился в окно лимузина мрачнее тучи.

— Завтра съездишь к начальнику полиции и в Службу детского благополучия, — наконец процедил городской глава. — Да, лично. Скажешь — есть основания полагать, что дети в тех зданиях подвергаются жестокому обращению. Незаконные опыты, чрезмерное обучение. Неубедительно? Уверен, инспектора что-нибудь придумают, если не хотят присоединиться к бродягам в лесах. Детей изъять и распределить по приютам. Под вымышленными именами. Нет, не у нас — в других городах. Подальше. В Индии. Договорись, обещай взамен, что попросят. Родителей задержать на тридцать суток по указу о городской безопасности. Зачистите дома с командой биозащиты. Квартал принудительно выкупить как угрожающий общественному здоровью. По базовой стоимости, да. Деньги переведите Лику, пусть подавится. Когда этих умников отпустят, им некуда будет вернуться. Зато найдется новое занятие — искать своих детишек по всему миру. И запиши меня на обследование к доктору Томпсону.