— …и тогда, — голос Вербовщика понизился до заговорщицкого шёпота, — и тогда вы сможете получать по золотому червонцу в день. Хоть придется вам стрелять, хоть нет.
Я с тоской оглядел забитое под завязку помещение. Когда-то это было приёмное отделение больницы, лет десять назад отданной под полицейский участок. Сейчас здесь толпились полсотни патрульных — часть ночной смены, часть дневной. Те, что поумней, успели смыться домой, пока их не отловил Полковник, и не приказал явиться на этот цирк. Меня вот заставил, хотя формально я ему не подчинялся. Присутствие дежурного следователя придавало мероприятию некую легитимность.
Не то чтобы оно было незаконным, если забыть о том, что Полковник состоял в доле с Вербовщиком. У последнего в карманах нарядного пиджака покоилось красиво оформленная пластиковая лицензия Федерального агентства содействия занятости. Набор наёмников для зарубежных операций узаконили ещё двадцать лет назад. И уже лет пять как пошли дальше, разрешив посредникам работать с силовиками.
Имени Вербовщика я не помнил, хотя он каждый раз представлялся перед тем, как начать выступление. Конечно, не всегда в моё дежурство. Иногда я успевал ускользнуть на какое-нибудь убийство, а иногда специально опаздывал, чтобы пропустить пересменок. Не сказать, чтобы все присутствующие разделяли моё скептическое настроение. Несколько новичков слушали агента, затаив дыхание. Молодые ребята, только после армии. Уже успевшие понять, насколько безрадостна служба полицейского в Южной Москве в две тысячи пятьдесят шестом году, несмотря на бесплатное жильё и усиленный паёк.
Сегодня им предлагали сказочное приключение в далёкой Нигерии, где храбрые работники Севнефти заключили выгоднейший для всего российского народа контракт с местными. К сожалению, правительства в африканской стране менялись практически ежегодно, и нынешние власти страдали от нападок злых повстанцев, поддерживаемых неким американским консорциумом. Бригада отважных добровольцев за полгода должна стабилизировать ситуацию, и защитить нефтяные месторождения.
Червонец в день — весьма щедрая оплата. Обычно предлагалось раза в два меньше. Наверное, дело совсем плохо. О чём Вербовщик забывал упомянуть, так это о том, что из каждых десяти червонцев один причитается ему и его другу Полковнику. Два заберёт государство в качестве спецналога, и ещё один придется отдать за страховку. Ну, чтобы семья наёмника не умерла с голоду, если тот вернётся в гробу, или в инвалидном кресле. Впрочем, даже немного золота всё равно лучше, чем виртуальные рубли на счетах, на которые мало что можно купить.
Я посмотрел на часы. Торговец живым товаром на сей раз украл у меня лишь пятнадцать минут жизни. Бывало и хуже. Сейчас он раздавал визитки новичкам, предлагая встречу в своём офисе. Ветераны обходили гостя стороной. Я работал не так давно, но знал пятерых, не вернувшихся с миссий. Те, кто пережил шестимесячный «отпуск», предоставленный Полковником, избегали говорить об этом. Наёмники работали по принципу выжженной земли — занятие малопочётное что для солдата, что для полицейского.
Вздохнув, я побрел принимать дела. Ночью произошло восемь убийств, но следователь Саидов, по своему обыкновению, кое-как оформил лишь половину. Хорошо, что утром обычно затишье. Вторая волна пойдет к обеду, когда проспятся и выползут из своих нор в поисках добычи наркоманы. Потом время «полдника», когда педофилы выйдут на охоту на школьников, возвращающихся с занятий. С семи до десяти вечера случится около сотни разбоев, из них штук пять — с убийствами. Тоже моё. Ночью же погань делает обществу одолжение, вырезая и отстреливая друг дружку. Но и эти дела нужно оформлять.
Лифт не работал уже пару недель. Карабкаясь по лестнице на четвертый этаж, я в очередной раз проклял предшественника Полковника, в своё время решившего загнать дежурных Следственной канцелярии подальше от кабинетов руководства участка. Может, и к лучшему. После отмены наличных денег все переводы оказались под колпаком государства, и взятки теперь передавались по старинке — звонкой монетой. В долю я не хотел, так что ситуация «не вижу зла» меня вполне устраивала.
Между вторым и третьим этажом я задержался у автомата с едой. На прошлой неделе «сникеты» стоили девятьсот рублей. Сейчас на табло радостно светилась цифра «1000». С округленьицем нас. Пожалуй, пора завязывать с поддельным шоколадом, начиненным эрзац-орехами. Мрачный помятый тип, отражающийся в витрине устройства, кажется, был со мной согласен. В свои тридцать три я выглядел… ну, где-то на тридцать три. Тоже мне, возраст Христа. Хвала генам, плеши пока нет, и живот не свисает, несмотря на пристрастие к нездоровой пище. Впрочем, на здоровую моей зарплаты давно не хватает. Стрижка ежиком, тоскливый взгляд голубых глаз под стать настроению… завидный жених, что сказать. Когда у меня последний раз было свидание? Месяц назад?
Ладно, хватит грустных мыслей. Пропустившие завтрак не выбирают. Кредитка жалобно крякнула, когда я поднёс её к устройству, а в поддон кроме вожделенного батончика выпала и банка кока-колы. Гулять так гулять.
