Столица - [10]

Нетерпеливо сдвинув брови, Оливер гнал машину в толпе, то и дело сердито сигналя.

— Потише,— запротестовал Монтэгю.

— Вот еще! — пренебрежительно отозвался тот. Дети, испуганно взвизгивая, бросались в стороны, мужчины и женщины хмуро оборачивались и что-то сердито бормотали им вслед. Когда из-за скопившихся на мостовой повозок и тележек им пришлось остановиться, со всех сторон сбежались ребята, по их адресу посыпались насмешки, а несколько слонявшихся у пивной хулиганов принялись осыпать их отборной руганью. Но Оливер, не оборачиваясь, сосредоточенно глядел вперед.

Наконец въехали на мост.

«Тихоходному транспорту держаться правой стороны» — гласило объявление. Машина мчалась в гору с такой быстротой, что холодный ветер бил в лицо, как ураган. Далеко внизу виднелась река. Баржи и паромы рассекали рябую от ветра серую воду, а по обоим берегам простирался город — вереница крыш с трубами, извергающими белые клубы дыма.

Затем понеслись под гору и въехали на Бруклин.

Отсюда шла асфальтированная дорога с маленькими коттеджами по сторонам. Они тянулись квартал за кварталом, миля за милей,— никогда еще Монтэгю не видел такого скопища домов, выстроенных к тому же почти сплошь по одному стандарту.

Этой дорогой, стараясь обогнать один другого, мчалось множество автомобилей. Тому, кого обгоняли, доставалась вся пыль и угар от выхлопных газов; поэтому, как правило, те, кто оказывался позади, старались поймать момент, когда дорога станет посвободней, и, наддав скорость, проскочить вперед. Но случалось и так, что только вы разгонитесь, как слева от вас, поднимая клубы пыли, появлялся ваш соперник, а когда в вас загоралось злое упорство, вы могли заставить его сдаться, если он не желал налететь на встречную машину. Оливер придерживался единственного правила — обгонять решительно всех.

Они выехали на большое Приокеаиское шоссе. Здесь также было много автомобилей, почти все ехали в одном направлении и почти все мчались наперегонки. Две машины упорно шли наравне с Оливером, все время нагоняя его и перегоняя друг друга поочередно: раз—два — три, раз — два — три.

Поднятая ими пыль ослепляла, а от запаха выхлопных газов начинало тошнить. Оливер плотно сжал губы, маленькая стрелка на спидометре поползла вверх, и машина их вихрем понеслась вперед.

— А ну-ка нагони теперь! — пробормотал он. Прошло несколько минут, и вдруг Оливер вскрикнул от неожиданности. С угрожающим возгласом к ним ринулся скрывавшийся в кустах полисмен; он вскочил на мотоцикл. Тогда Оливер крикнул механику: «Подтяни веревку!» Встревоженный Монтэгю обернулся в полном недоумении и увидел нагнувшегося ко дну машины механика. Полисмен еще некоторое время гнался за ними, а потом исчез в облаках пыли.

Минут пять они мчались вперед в напряженном молчании и с такой бешеной скоростью, которая превышала даже скорость экспресса. Встречные машины, мгновенно вырастая впереди, летели, казалось, прямо на них и проносились, чуть не задевая их. Монтэгю, готов был принять решение, что одной такой поездки ему хватит на всю жизнь, но тут он заметил, что машина сбавляет ход.

— Можешь отпустить веревку,— сказал Оливер,— теперь ему нас не догнать.

— Что это за веревка? — спросил Монтэгю.

— Она привязана к дощечке с номером; когда ее натянешь, дощечка поднимается и номера не видно.

Машина в это время сворачивала на боковую дорогу. Монтэгю откинулся и хохотал до слез; сквозь смех он спросил:

— Это что же, обычный трюк?

— Ну конечно,— ответил брат.— А у миссис Робби, например, заготовлена в гараже целая бадья грязи, и перед поездкой шофер облепливает этой грязью номер. Надо же как-нибудь выходить из положения, иначе всегда будешь попадать в беду.

— А тебя забирали когда-нибудь?

— До суда только раз дошло, а попадался раз десять.

— И что же делали в таких случаях? Ограничивались предупреждением?

— Какое там предупреждение! Просто усаживались со мной в машину, отъезжали на один-два квартала от толпы зевак, а затем я совал им в руку десятидолларовую бумажку, и они вылезали.

— А-а-а, вот что! — откликнулся Монтэгю.

Они свернули на широкую, мощенную камнем дорогу. Здесь было еще больше машин, еще больше пыли и еще большая гонка. То и дело приходилось пересекать трамвайные и железнодорожные рельсы, перед которыми всегда были вывешены предостерегающие сигналы, но Оливер обладал, видимо, какой-то сверхъестественной способностью узнавать, что путь свободен, и никогда не сбавлял скорость.

Время от времени проезжали деревней, и тогда приходилось несколько сбавлять ход; но жителям деревни и такая скорость казалась невероятной.

Потом случилось еще одно происшествие. В одном месте дорога ремонтировалась и была в таком плохом состоянии, что они с трудом по ней пробирались. Неожиданно какой-то молодой человек, шедший по боковой дорожке, обернулся к ним, вытащил из кармана красный носовой платок и помахал им. Оливер пробормотал какое-то проклятие.

Что случилось? — спросил брат.

— Мы арестованы! — воскликнул Оливер.

— Как? Да ведь мы же сейчас едва ползем,— изумился брат.

— Знаю; и все-таки мы попались,— сказал Оливер. Видимо, сразу решив, что этот случай безнадежен, он