Столетов - [112]

«Если спросим себя в заключение, — пишет он, — что нового представило нам электричество 1889 г. по сравнению с электричеством 1881 г. (помимо небывалого скопления и колоссальных размеров машин), — то ответ представляется мне в таком виде. Со стороны научной главной новостью являются знаменитые опыты Герца, осязательно подтверждающие теорию Максвелла о единстве явлений света и электричества». Прозорливо Столетов отмечает как главное, как самое важное, что происходит в электротехнике «некоторый возврат к машинам переменного тока и возрастающее распространение трансформаторов».

«На стороне переменных токов, — пишет Столетов, — важным аргументом является удобство их трансформации, с целью либо получать громадный ток при слабой электродвижущей силе либо экономично осуществлять канализацию [распределение] на значительном районе». Рассказав читателям о том, что «канализации с помощью трансформаторов, как известно, весьма распространены в Лондоне, в Австрии, Италии, Соединенных Штатах и проч., они начинают распространяться и в Париже, и в настоящее время дворец президента освещается именно таким путем (из Па-ле-Рояля на расстоянии около 2 километров)», Столетов дает убедительную справку о том, кому обязана техника этими успехами. Столетов знает: превосходство переменного тока перед постоянным завоевано работами русских ученых. Яблочков, создав свою свечу, первый проложил переменному току дорогу в технику, а Иван Филиппович Усагин, которого не было на выставке, имя которого на конгрессе и не упоминали, создал трансформатор, главнейший прибор электротехники переменных токов, благодаря которому стало возможным осуществить идею русского изобретателя Лачинова — передачу энергии на большие расстояния.

И Столетов с гневом и горечью пишет: «Невольно вспоминается та травля, которой подвергались трансформаторы в нашем отечестве, по поводу недавнего проекта… осветить часть Москвы. И в ученых (!) докладах, и в газетных статьях система обличалась, как нечто еретическое, не национальное и безусловно гибельное; доказывалось(!), что трансформаторы начисто запрещены во всех порядочных государствах Запада и терпятся разве только в какой-нибудь Италии, падкой на дешевизну, — защитники «национальности в электричестве» забывали, что первую идею о трансформации тока в технике сами иностранцы приписывают Яблочкову.

…И что на Всероссийской выставке 1882 г. в Москве, ранее Голара — Джиббса и др., весьма определенно демонстрировал такую систему г. Усагин, за что награжден медалью. Знатоки западных порядков проглядели или замолчали, что в это самое время «гибельная» система питала десятки тысяч ламп в лучших частях Лондона (не говорим уже об Америке) а французы не задумывались применить ее к освещению жилища главы государства».

В письме к редактору журнала «Электричество» С. Н. Степанову Столетов настойчиво просит его не вычеркивать при возможных сокращениях это место статьи.

Той же осенью Столетов пишет статью, излагающую итоги его летних опытов.

Но опытное исследование фотоэффекта Столетов вскоре прекращает.

Кажется странным, почему не пошел он дальше, в глубь открытой им неведомой страны? Ведь он так мечтал продолжить опыты! Ученик Столетова и его ближайший сотрудник в то время Алексей Петрович Соколов говорит, что причиной прекращения опытов явились внешние обстоятельства. Столетов был очень сильно обременен лекционной деятельностью. Он читал лекции не только на физико-математическом, но и на медицинском факультете, не находя возможным избавиться от преподавания на этом факультете. Немаловажную роль сыграло и то, что у Усагина стало значительно меньше свободного времени — помощнику Столетова поручили обслуживать демонстрационными опытами и лекции Соколова.

Была и еще одна причина, о которой глухо упоминает Соколов: «Та неблагоприятная обстановка, в какой работал Александр Григорьевич, слишком тяжело отзывалась на его здоровье. Все это заставило его на время остановить свои исследования, в надежде снова приняться за них при более благоприятных обстоятельствах».

Объяснение Соколова кажется убедительным. Столетов постоянно ощущал острый недостаток во времени. Потому так велики были промежутки между его исследованиями. Ведь только через 7 лет после работ по измерению скорости электромагнитных процессов ученый снова смог заняться исследованием фотоэффекта.

В одном из писем к Михельсону (10 февраля 1891 года) Столетов сетовал: «Актино-электричество в разреженных газах двигается, но крайне медленно», а через несколько месяцев (30 октября) он пишет ему же: «Экспериментировать решительно некогда».

У великого труженика Столетова было слишком много обязанностей, слишком много дел, от которых он не считал себя вправе уклониться. Он не только исследователь, он и профессор. После летнего перерыва Столетов снова с головой уходит в университетскую жизнь. Много сил и времени отнимает подготовка к лекциям. Наука не стоит на месте. Совсем недавно Генрих Герц наконец-то получил предсказанные теорией электромагнитные волны. Теперь родство света и электричества, которое утверждал и сам Столетов своими опытами, стало совсем явственным.