Столетний старец, или Два Беренгельда - [90]
Именно к этому месту и держала свой путь Марианина. Вскоре она достигла цели; очутившись среди величественных развалин, она остановилась и медленно опустилась на камень. Если бы сейчас, ночью, кто-нибудь увидел ее, разглядел ее склоненную голову, ее недвижный взор, ее бледное, словно отражение луны, лицо, он решил бы, что встретил саму Невинность, оплакивающую земные прегрешения, перед тем как сделать последний шаг в бездну… Без сожалений покидает она земную юдоль, но последний взор ее исполнен горечи.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Пока Марианина бежала навстречу смерти, генерал с нетерпением ожидал возвращения своего верного денщика. Каждый раз, когда стук тяжелого молотка в ворота особняка возвещал о прибытии посетителя, генерал вздрагивал и бросался к окну; убедившись, что это не Смельчак, он в раздражении падал в кресло.
Было девять часов вечера, когда наконец генерал услышал тяжелые шаги старого солдата. Он бросился открывать дверь и тотчас же принялся тормошить гренадера, отнюдь не расположенного к подобной спешке и даже задержавшегося в гостиной, чтобы вытряхнуть в камин свою трубку.
— Ну же, Смельчак!.. Скорей, говори!..
— Вы же знаете, генерал, как я вас уважаю, вот я и решил погасить…
— Пустяки! Кури сколько угодно, только рассказывай скорей! Удалось ли тебе что-нибудь узнать?
Смельчак недовольно пробурчал: «Кажется, у генерала не все дома! Неужели он и вправду считает, что я стану Пускать дым в лицо своему командиру?»
Он положил трубку и, подкручивая усы, направился за Беренгельдом.
— Садись, Смельчак! Рассказывай!..
— Ни за что не сяду, генерал, это так же невозможно, как и раскурить трубку!.. — И упрямец Смельчак остался стоять.
— Давай начинай скорей! И садись… (Смельчак возмущенно взмахнул руками) или не садись, словом, делай, что хочешь, но довольно лишних слов, расскажи мне, что тебе удалось узнать?
— Генерал, согласно приказу я отправился в Люксембургский квартал, где и обыскал все закоулки и расспросил всех кумушек, не видел ли кто-нибудь нашего старика; уж внешность его я расписал — будьте спокойны, но никто не мог мне толком ничего сказать… Вот тут-то я резко изменил тактику: я превратился в часового и занял свой пост неподалеку от Обсерватории.
Вчера, ближе к вечеру я наконец увидел, как старик выполз из своей норы; я последовал за ним до самого Люксембургского сада. Вот тут-то, заметив, как почтенные горожане указывают на него пальцами и перешептываются друг с другом, я, не забыв выставить на всеобщее обозрение свои награды, чтобы меня случайно не приняли за полицейскую ищейку, принялся расспрашивать всех и каждого. Вот тут-то мне и попался тот старый пень, что сообщил мне кое-какие сведения о нашем голубчике. Похоже, что этот старикан здесь всего недели две, во всяком случае, раньше в квартале его никто не видел; да, несколько дней назад некая юная особа встретилась с ним в большой аллее Люксембургского сада, где моя старая калоша ее и заметила. Я попытался узнать имя юной особы, но… увы, он мог только описать ее.
Девушка эта бледная, высокая, худая, печальная, глаза ее блестят, словно новенькие серебряные монетки, лоб высокий и белый, волосы черные, словно начищенный патронташ. Иногда она выводит на прогулку старого отца… Так вот, юная особа, по словам моего старого хрыча, несчастна, и, судя по всему, у нее глубокая сердечная рана.
Описание Смельчака столь живо напомнило генералу Марианину, что он, забывшись, погрузился в дорогие его сердцу воспоминания. Заметив, что генерал больше не слушает его, старый гренадер, будто по команде, замолчал.
— Ты говорил, Смельчак, что она страдает от неразделенной любви?.. Продолжай!
— Тогда, генерал, я предложил своему старикашке отправиться вместе со мной промочить глотку, но тот решительно отказался; вот тут-то я развернулся и зашагал на свой пост.
— Какой еще пост?
— В маленький кабачок, откуда видно все, что происходит на улице, где расположен вход в сад нашего Вечновечного. Однако и местечко же он выбрал! Я не нашел там ничего, кроме полуразвалившейся хижины, готовой рухнуть от первого же ружейного выстрела, и груды развалин каких-то старых укреплений.
Вот тут-то я вернулся на свой пост и просидел на нем до темноты; завидев что старик возвращается в свою крепость, я, как лазутчик, последовал за ним, лавируя среди камней, колючих кустов и деревьев. Наша улитка вернулась в свою раковину, я пополз за ней… И тут, генерал, начинается магия: гнездо было пусто; я старательно обшарил домишко, но все напрасно: в его ветхих стенах гулял ветер, но никакого старика и в помине не было. И все-таки, генерал, даю слово сержанта и гренадера, я видел, как он туда входил!
— Живо, Смельчак, моих лошадей, едем в этот дом…
— Минутку, генерал! У меня есть еще кое-что… Сегодня утром, возвращаясь домой, в предместье Сен-Жак, я встретил своего старого товарища.
Вот тут-то мы решили возобновить знакомство и в честь этого зашли в кабачок пропустить по стаканчику; только мы устроились за столиком, как хозяйка заведения неожиданно воскликнула: «Смотрите, да вот же она, эта девица!..»
Роман Оноре де Бальзака «Евгения Гранде» (1833) входит в цикл «Сцены провинциальной жизни». Созданный после повести «Гобсек», он дает новую вариацию на тему скряжничества: образ безжалостного корыстолюбца папаши Гранде блистательно демонстрирует губительное воздействие богатства на человеческую личность. Дочь Гранде кроткая и самоотверженная Евгения — излюбленный бальзаковский силуэт женщины, готовой «жизнь отдать за сон любви».
Можно ли выиграть, если заключаешь сделку с дьяволом? Этот вопрос никогда не оставлял равнодушными как писателей, так и читателей. Если ты молод, влюблен и честолюбив, но знаешь, что все твои мечты обречены из-за отсутствия денег, то можно ли устоять перед искушением расплатиться сроком собственной жизни за исполнение желаний?
«Утраченные иллюзии» — одно из центральных и наиболее значительных произведений «Человеческой комедии». Вместе с романами «Отец Горио» и «Блеск и нищета куртизанок» роман «Утраченные иллюзии» образует своеобразную трилогию, являясь ее средним звеном.«Связи, существующие между провинцией и Парижем, его зловещая привлекательность, — писал Бальзак в предисловии к первой части романа, — показали автору молодого человека XIX столетия в новом свете: он подумал об ужасной язве нынешнего века, о журналистике, которая пожирает столько человеческих жизней, столько прекрасных мыслей и оказывает столь гибельное воздействие на скромные устои провинциальной жизни».
... В жанровых картинках из жизни парижского общества – «Этюд о женщинах», «Тридцатилетняя женщина», «Супружеское согласие» – он создает совершенно новый тип непонятой женщины, которую супружество разочаровывает во всех ее ожиданиях и мечтах, которая, как от тайного недуга, тает от безразличия и холодности мужа. ... И так как во Франции, да и на всем белом свете, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч женщин чувствуют себя непонятыми и разочарованными, они обретают в Бальзаке врача, который первый дал имя их недугу.
Очерки Бальзака сопутствуют всем главным его произведениям. Они создаются параллельно романам, повестям и рассказам, составившим «Человеческую комедию».В очерках Бальзак продолжает предъявлять высокие требования к человеку и обществу, критикуя людей буржуазного общества — аристократов, буржуа, министров правительства, рантье и т.д.
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.Эта книга издавалась в 2005 году (главы "Джимми" в переводе ОП), в текущей версии (все главы в переводе ОП) эта книжка ранее не издавалась.И далее, видимо, издана не будет ...To Colem, with love.
В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.
Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли ранние произведения классика английской литературы Джейн Остен (1775–1817). Яркие, искрометные, остроумные, они были созданы писательницей, когда ей исполнилось всего 17 лет. В первой пробе пера юного автора чувствуется блеск и изящество таланта будущей «Несравненной Джейн».Предисловие к сборнику написано большим почитателем Остен, выдающимся английским писателем Г. К. Честертоном.На русском языке издается впервые.
В сборник выдающейся английской писательницы Джейн Остен (1775–1817) вошли три произведения, неизвестные русскому читателю. Роман в письмах «Леди Сьюзен» написан в классической традиции литературы XVIII века; его герои — светская красавица, ее дочь, молодой человек, почтенное семейство — любят и ненавидят, страдают от ревности и строят козни. Роман «Уотсоны» рассказывает о жизни английской сельской аристократии, а «Сэндитон» — о создании нового модного курорта, о столкновении патриархального уклада с тем, что впоследствии стали называть «прогрессом».В сборник вошли также статья Е. Гениевой о творчестве Джейн Остен и эссе известного английского прозаика Мартина Эмиса.
Юношеское произведение Джейн Остен в модной для XVIII века форме переписки проникнуто взрослой иронией и язвительностью.
