Стоиеновая певичка, или Райский ангел - [10]

— Ах-ха-ха-ха! Это дело надо отметить! Слышишь, Дэттян?

Дэвид, стоявший рядом с хохочущим Кэндзиро, вдруг рухнул на колени, словно механическая игрушка, у которой кончился завод.

Сквозь разбитое окно в комнату вместе с холодным ветром проникают звуки далёкого собачьего лая. Интересно, какими в этом году будут новогодние праздники? Откуда-то доносится бой барабанчиков из новогодней рекламы, которую заблаговременно начали крутить по телевизору. Для нас, не успевших обзавестись собственной семьёй и не смеющих показаться на глаза родителям, праздничные дни, когда магазины по большей части закрыты, — самое бездарное время, сулящее одни неудобства. Только и думаешь: скорей бы они закончились.

— Я попробую его разыскать, — неожиданно заявил Дэвид, медленно поднимаясь с пола.

— Что? Что ты сейчас сказал?!

— Я его найду. Я найду нашего директора.

В мгновение ока лицо у Кэндзиро сделалось багровым, а глаза налились гневом, как у бога Фудо[14].

— Идиот!! — заорал он. За этим последовал его фирменный пинок, угодивший Дэвиду в живот, и тот осел на пол, как будто у него опять кончился завод. — Это же надо было такое удумать! Зачем тебе понадобилось копаться в старом дерьме? Что, так тянет в прошлое? Я тебя спрашиваю, Дэвид.

Произнеся эту язвительную тираду, Кэндзиро плюхнулся на коробку с «полотенцами за миллион иен», которая стала со скрипом под ним проседать.

— Послушай, Дэвид. Каждый день преподносит нам что-то новенькое. Это и есть жизнь. Разве сегодня ты станешь надевать сброшенные вчера трусы? Тогда уж лучше бери позавчерашние, они ещё грязнее!..

Дэвид горько плакал, простершись ничком на замызганном ковре.

— Ты что? А ну-ка, посмотри на меня.

— Всё пропало, Кэн-тян. Теперь, сколько ни выступай, знаменитыми певцами нам не стать.

Тут даже у меня лопнуло терпение. Я бы с удовольствием вкатила ему пинка, да только не хотелось представать перед Кэндзиро в таком виде.

— Дурак! — закричала я. — Какой же ты дурак! У тебя нет ни капли гордости за нашу бродячую профессию!

Кэндзиро ошеломлённо посмотрел на меня. «Вот это да!» — казалось, говорил его взгляд. Ну что ж, поддам ещё жару!

— Послушай, Дэттян, — продолжала я. — Что, по-твоему, лучше: быть двоечником в престижном университете или отличником в школе для дураков? Какой вариант ты выберешь?

— Я выберу… — Дэвид посмотрел на меня бесхитростными, как у младенца, глазами. У основания его «белокурой» шевелюры проглядывала узенькая, в полмиллиметра, чёрная полосочка. — Я выберу двоечника в школе для дураков.

— Вот именно! Погоди… Не двоечника, а отличника!

— А, ну да.

Зловещая оговорка Дэвида повергла меня в смятение. А что, если в его словах прозвучала правда, о которой было бы лучше вовсе не задумываться? Может быть, мы и впрямь двоечники в школе для дураков? Похоже, нечто подобное пришло в голову и Кэндзиро. Какое-то время он растерянно водил глазами по комнате, потом вдруг резко вскочил на ноги и принялся боксировать с воображаемым противником.

— Удар, ещё удар. Я — барабанщик[15]…

— Юдзиро Исихара, вы великолепны! — воскликнула я.

— Больно! Ну, ты мне и вмазал!

Улыбаясь, Кэндзиро разыгрывает пред нами целый спектакль. И сразу же в серой промёрзшей комнате как будто становится теплее.

— Гатс! Файт! Хасл! Фива-а![16] Отвечаю двумя ударами на один!! Получайте!

Как всегда, дурацкие выходки Кэндзиро оказывают на меня терапевтическое воздействие. Занеся ногу для удара, он молотит в воздухе кулаками. Я набрасываю ему на спину полотенце. Мне чудятся звуки гонга, возвещающие окончание первого раунда.

Действие второе НОЧНОЙ КРЕПЫШ КИНТАРО

Судя по всему, Кэндзиро считает меня, если можно так выразиться, «женщиной в белых тонах». Этаким беленьким, пушистым зайчиком. Нежным, хрупким созданием, которое необходимо всячески защищать и оберегать.

С другой стороны, существуют люди, склонные малевать меня чёрной краской. Для них я — «мерзавка, спутавшаяся с чужим мужем».

Белая, чёрная… Вот так я и мелькаю, словно сигнальная лампочка.

На самом же деле я не белая и не чёрная, а скорее чёрная в белую крапинку.

Ледяной кипяток. Мягкий камень. Это про меня.

Дайки Хиросэ оказался человеком, способным принять меня такой, какая я есть, не прилагая для этого особых усилий.

— Поехали кататься! — сбросив кожаную куртку, накинутую поверх рабочей блузы, он вешает её мне на плечи. Я невольно пошатнулась под её тяжестью. Такое чувство, словно на мне повисло огромное живое существо, готовое меня проглотить.

— Ну как же так сразу, Дайки? Я ещё не умывалась. К тому же мне надо переодеться.

С мужчинами всегда так. Если уж им загорелось, они готовы сию же минуту сорваться с места. Женщины так не умеют.

— Ничего! Твоя пижама вполне сойдёт за тренировочный костюм. Если накинуть что-нибудь сверху, ты не замёрзнешь. Всё будет о'кей.

— Дай мне хотя бы привести себя в порядок.

— Зачем? Ты и так красивая.

У меня для Дайки есть тайное прозвище: «Мистер Уайлд» — «Необузданный». Он работает прорабом на стройке и вообще не склонен придавать значение мелочам, это не в его характере.

Однажды, в бытность мою хостессой в Угуисудани, он забрёл в наш клуб, и я с первой же встречи незаметно угодила в его сети. С того самого дня и продолжается наша связь. Жена Дайки, похоже, до сих пор не догадывается о существовании этой квартиры, которую он снимает под видом служебной. С моим появлением здесь поселился сладковатый дух, похожий на запах дешёвых конфет.