Сто тысяч франков в награду - [53]

Сыщик помнил, что Куркодем принес с собой большой пакет, которого теперь и след простыл. Что же там было? Собеседники тем временем о чем-то договорились. Блазиво своими крючковатыми пальцами ловко отсчитывал золотые монеты и ставил их столбиками. Паласье насчитал по пятьдесят золотых в каждом, или тысячу франков. Блазиво продолжал запускать свои костлявые руки в кувшин и выкладывать новые столбики — их было уже двадцать. Куркодем, подавшись вперед, горящими глазами следил за руками старого еврея. Тридцать, сорок тысяч, пятьдесят!

Паласье чувствовал, как на лбу у него проступил пот, не оттого, что его мучила зависть или жажда наживы, — просто он сразу смекнул, что такая крупная сумма означает крупную аферу. Он задумался: какое же преступление связывает этих двоих? Волнение не мешало Паласье радоваться своему открытию. Он наконец напал на след Куркодема и получил-таки возможность отомстить врагу за все свои неудачи и двухчасовую прогулку под дождем.

Блазиво между тем все считал. Кувшин опустел. Паласье едва переводил дух. Когда еврей закончил, столбиков было сто двадцать. Да, сто двадцать тысяч франков золотыми монетами в этой грязной лачуге, как в кассе государственного банка! Но это было еще не все. Еврей отставил пятьдесят столбиков в одну и шестьдесят в другую сторону и рукой указал старухе на меньшую долю. Она протянула худощавые руки, взяла золото и улыбнулась, затем нагнулась к полу и подняла кожаный мешок, куда ссыпала золото. После этого старуха сказала что-то еврею, чего при всем старании Паласье никак не мог расслышать.

Опустив голову, она направилась к двери, которая выходила на улицу. Но едва она повернулась к сидевшим спиной, как Паласье увидел странную сцену… Куркодем опустил руку в карман и вытащил наполовину открытый нож. Но Блазиво не спускал с него глаз и, схватив его за руку, что-то быстро шепнул ему на ухо. В ту же минуту женщина обернулась.

— Прощайте, — сказала она в этот раз достаточно громко, так что Паласье мог услышать.

— Прощайте, Мэри-Энн, — ответил Куркодем.

Паласье вздрогнул. Это имя было ему известно. Но когда и при каких обстоятельствах ему случалось его слышать? Пока старуха удалялась, Паласье лихорадочно размышлял. Наконец ему удалось вспомнить, что это имя он слышал в замке Трамбле, и ему уже было не трудно восстановить в памяти тот факт, что в рассказе графа имя Мэри-Энн встречалось очень часто. Мэри-Энн была гувернанткой и воспитательницей жертвы преступления, и если она теперь носила костюм нищенки, то, вероятно, имела причины скрывать свое настоящее положение.

Паласье тотчас задал себе вопрос, дожидаться ли ему окончания сцены, происходившей перед его глазами, или кинуться по следам гувернантки. Связь между убийством графини Керу и исчезновением Наны Солейль стала очевидной. При малейшем колебании все могло погибнуть. Но Паласье никогда долго не думал; он сообразил, что Мэри-Энн была не бог знает какой находкой. Главные деятели были тут, перед ним. Не двигаясь с места, он позволил Мэри-Энн скрыться в ночной темноте. Все внимание его было устремлено теперь на двух сообщников, продолжавших говорить между собой, не возвышая голоса.

Куркодем положил на стол открытый футляр. По блеску содержимого Паласье тотчас заключил, что в футляре бриллианты. И действительно, это были два бриллианта в серьгах. Теперь шел новый торг. Но мошенники, по-видимому, не могли сойтись в цене. Куркодем настаивал, Блазиво отказывал… Вдруг соучастники вздрогнули — в наружную дверь кто-то сильно постучал. «Черт возьми! — подумал Паласье. — Это новость!.. Я хорошо сделал, что остался на месте».

В дверь постучали снова. Куркодем и Блазиво в ужасе переглянулись. Вслед за этим послышался новый стук, говоривший о крайнем нетерпении гостя. Блазиво жестом приказал Куркодему хранить молчание, после чего подошел к двери, выходившей на улицу. Старик вернулся через несколько секунд и шепотом сказал:

— Племянник!

— Племянник? — повторил Куркодем. — Но почему в такой поздний час?

— Все равно, нужно открыть… может быть, он пришел предупредить нас о серьезной опасности.

Стук между тем становился все сильнее. Еврей решился наконец отворить. Вновь прибывший в промокшем платье быстро вошел в комнату и гневно вскрикнул:

— Что за шутки, господа? С каких это пор вы заставляете меня ждать?..

— Не так громко, господин Ружетер, не так громко! — попросил Блазиво.

— Ты думаешь, проклятый еврей, что в такое время кто-то будет подслушивать под дверью?

Ружетер! Это был он, племянник графа Керу! Паласье ликовал. Казалось, все актеры этой драмы сговорились показаться ему на глаза… а этот еще и говорит громко… Следовательно, Паласье все выяснит! Ему достанутся не только сто тысяч франков, но и слава! Куркодем побежден! Какая удача для последователя Видока!

Действительно, вошедший был не кто иной, как племянник графа Керу Губерт де Ружетер. Что связывало этого юного аристократа с подобными мошенниками? С каким нетерпением ожидал Паласье ответа на этот вопрос!

— Что происходит? — спросил Куркодем тревожно.

— Сейчас узнаете, — отрывисто ответил Губерт. — У меня нет времени, я не могу терять ни минуты. Я должен выехать из Парижа ночью…