Сто тайных чувств - [22]
У нас было пять лет счастья. Мы с мисс Баннер стали большими друзьями, в то время как другие миссионеры оставались для меня чужеземцами. Но наблюдая за маленькими переменами в их повседневной жизни, я раскрыла некоторые тайны. Лао Лу рассказал мне о том, какие мерзости доводилось наблюдать ему, заглядывая в их окна, а также находясь в их комнатах. Как мисс Мышка плакала над медальоном, зажав в руке пучок волос мертвеца. Как Доктор Слишком Поздно глотал таблетки опиума от боли в желудке. Как миссис Аминь прятала просфоры в ящике комода; она не ела их, приберегая на случай конца света. Как Пастор Аминь писал отчеты в Америку, что у него сотня новообращенных, хотя на самом деле был только один. Я, в свою очередь, рассказала Лао Лу о том, что видела. Что мисс Мышка неравнодушна к Доктору Слишком Поздно, но он этого не замечает, будучи влюбленным в мисс Баннер, которой он безразличен. Но я ни словом не обмолвилась о том, что мисс Баннер все еще не может забыть своего возлюбленного номер три, человека по имени Во-рен. Это была моя тайна.
Пять лет все шло как по маслу, если не считать этих маленьких перемен. Такова была наша жизнь в те времена: немного надежды, немного перемен, немного тайн.
Но у меня были и свои тайны. А как же? Во-первых, однажды ночью мне приснился Иисус — чужеземец с длинными волосами, бородою и множеством последователей. Я рассказала мисс Баннер об этом сне, умолчав об одной его части. Она рассказала Пастору Аминь, а он представил меня как сотню новообращенных — вот откуда мне известно, что на самом деле был всего один. Я не просила мисс Баннер поправить его. Его позор был бы еще сильнее, если бы выяснилось, что из сотни новообращенных не было ни одного. Моя вторая тайна была гораздо хуже. Это произошло вскоре после того, как мисс Баннер поведала мне о том, что потеряла свою семью и свои надежды. Я сказала, что у меня столько надежд, что могу поделиться с ней, пожелав, чтобы ее возлюбленный передумал и вернулся. Мои слова ее очень обрадовали. Вот о чем я молилась по крайней мере сто дней.
Как-то вечером я сидела в комнате мисс Баннер. Мы говорили, говорили, говорили. Когда нам наскучило судачить, я попросила ее достать музыкальную шкатулку. Но ключа не оказалось. Она заглянула в ящик — и там его не было. Ай, что это? Я подобрала статуэтку из слоновой кости и поднесла ее к своему единственному глазу. Обнаженная женская фигурка, очень необычная. Когда-то я уже видела нечто подобное. Я спросила, откуда у нее эта статуэтка.
— Она принадлежала моему возлюбленному, — ответила мисс Баннер, — это был набалдашник от его трости. Когда он сломался, мой возлюбленный отдал его мне на память.
О, тогда я и узнала, что возлюбленный мисс Баннер — не кто иной, как предатель Генерал Кейп. Раньше я молилась, чтобы он вернулся, а сейчас при одной мысли о нем волосы у меня на голове вставали дыбом. Это и была моя вторая тайна: я знала, кто он. И начала молиться, чтобы он держался от нас подальше.
Позволь мне признаться, Либби-я, я понятия не имела, как сильно мисс Баннер жаждала любви. Любой любви! Чистую любовь трудно найти, и ей не суждено долго длиться. Но порочной любви всегда хватит, чтобы заполнить пустоту. К этой любви она и привыкла, приняла ее, когда та вернулась.
5. День большой стирки
Телефон, словно будильник, звонит ровно в восемь утра. Вот уже третье утро подряд Кван звонит мне как раз в тот момент, когда я мажу тост маслом. Еще до того, как я успеваю поздороваться, она выпаливает:
— Либби-я, спроси Саймон название мастерская — чинить стерео?
— Что случилось с твоим стерео?
— Что? А… Слишком шумно. Да-да, я включать радио, а оно «шшшшшшш…».
— А ты пробовала отрегулировать частоту?
— Да-да! Я часто регулировать.
— Как насчет того, чтобы отойти подальше от стерео? Наверное, в тебе сегодня многовато электричества? Обещали дождь.
— Ладно-ладно, может, стоит сначала так: на всякий случай, позвони Саймон, спроси название мастерская.
Сегодня я благодушно настроена, и мне хочется выяснить, как далеко может зайти ее хитрость.
— Я знаю, как называется мастерская, — продолжаю я, подбирая подходящее название, — ах да, «Богус Бумбоксес», на Маркет-стрит, — я прямо-таки слышу, как скрипят мозги Кван, переключаясь на новую частоту.
Наконец она проговорила со смешком:
— Эй, ты, плохая девчонка, врушка! Нет такая мастерская!
— И нет никаких проблем со стерео, — добавляю я.
— Ладно-ладно, ты звонишь Саймон, говоришь, Кван поздравляет с днем рождения.
— Я вообще-то собиралась позвонить ему по той же причине…
— Ой, какая вредная девчонка! Почему ты мучить меня, ставить в неловкое положение! — Она издает хриплый смешок и, шумно вздохнув, говорит: — Ой, Либби-я, когда позвонишь Саймон, позвони маме.
— Зачем? У нее тоже сломалось стерео?
— Не надо шутить. Ей плохо с сердцем.
Я встревожена.
— Что случилось? Что-то серьезное?
— Угу. Такая грустная. Помнишь ее новый друг, Аймэй Хопфре?[12]
— Хайме Хофре, — медленно произношу я.
— Я помню, Аймэй Хопфре.
— Что же он натворил!
— Выяснилось, что он женат. На какой-то леди из Чили. Она приехать, надрать ему уши, отвезти домой.
Американка Эми Тан родилась в 1952 г. в семье китайских эмигрантов, получила филологическое образование, работала секретаршей в офисе. Свой первый роман, надолго вошедший в десятку бестселлеров, написала в 1989. «Клуб радости и удачи» — история нескольких семейств китайских эмигрантов, где матери еще принадлежат Китаю, а, родившиеся уже в Америке дочери, с одной стороны, кое в чем плохо понимают матерей, с другой — ярко осознают и переживают свою китайскость. Обрамляющий сюжет — обретение героиней своих сестер, которых мать некогда потеряла в Китае.
Юная Вайолет считает себя настоящей американкой, хотя живет не в США, а в Шанхае начала XX века, где ее красавица-мать, у которой вечно нет времени на дочку, управляет заведением под названием «Тайный нефритовый путь» — «цветочным домом», обслуживающим как мужчин-китайцев, так и уроженцев Запада. Девочка, страдая от одиночества, дни напролет подсматривает за куртизанками, не зная, что ее ожидает такая же судьба, и мечтает узнать хоть что-нибудь о своем отце. Но исполнение этой мечты запускает цепь катастрофических событий.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.