Сто полей - [60]
Голова послушника лежала на коленях Даттама, ворот рубашки его был расстегнут, и пальцы Даттама, просунувшись под рубашку, гладили мальчишку. Даттам был видимо пьян.
Слегка скандализированные бюргеры старались не глядеть на эту парочку, Арфарра же толковал о чем-то с отцом Шавией, всем своим видом давая понять, что не хочет замечать прилюдного рукоблудства.
Ванвейлен еще ближе подсел к Арфарре. Ему хотелось поговорить с советником.
– Вот построим плотину, и комаров опять не станет, – заявил один из горожан.
Плечи Арфарры раздраженно вздрогнули.
– Да, прекрасная плотина, – проговорил, улыбаясь, пьяный Даттам, – будет, однако, великое несчастье, если она рухнет, а, господин Арфарра?
Арфарра обернулся и сухо возразил:
– Если небеса рухнут на землю, несчастье будет еще больше.
Даттам пьяно расхохотался. Рука его продолжала лезть под рубашку захмелевшего послушника.
– Прекратите! – вдруг вскрикнул Арфарра, – вы монах и подданный империи!
Даттам хихикнул.
– Фарри, – ну почему тебе можно с Неревеном, а мне нельзя?
Арфарра побледнел, потом почему-то схватился рукой за сердце.
– Какая же ты сволочь, – скорее прочитал по губам, чем услышал Ванвейлен.
Ванвейлену пора было ехать, – если он хотел поспеть на ужин к королевской сестре.
Поговорить с Арфаррой? О чем, – предостерегать его против Даттама? К черту, – он же, Ванвейлен, посторонний!
8
Вечером Неревен явился в женские покои. Там было полно разноцветных гостей, а самой Айлиль не было. Неревен сел в уголок на резной ларь. Ну и страна! Даже мебель не затем, чтобы человеку сидеть, а затем, чтобы что-то внутрь положить. В животе сидел морской еж, в голове – еж поменьше. Неревена в детстве мать охаживала вальком, но никто его так умело, как Кукушонок, не бил.
Заморский торговец Ванвейлен явился одним из первых, – приехал с дамбы, и спросил, словно у государя, как Неревен себя чувствует. Неревен насторожился: чего ему надо?
Чужеземец сообразил, что у комаров о здоровье не спрашивают, отошел и стал рассматривать стенную роспись – книгу для неграмотных.
– Это о чем? – спросил он.
– Это об одном небесном суде, – сказал Неревен, – а судятся трое: Михаран, сын Золотого Государя Ишевика, второй его сын Аттах и их сводный брат Бардид. Вот эти клейма на желтом фоне, – показал Неревен, – то, что произошло воистину. Вот оба брата в мире и согласии, и страна цветет золотыми яблоками. Вот наушник Бардид воспылал страстью к жене брата и клевещет на него перед государем. Вот государь, поверив клевете, обезглавил своего брата Аттаха. Вот он узнает все обстоятельства дела, велит наушника казнить, а жену покойного берет за себя. Вот он постится и молится, чтобы брат воскрес. Вот боги, услышав его молитвы, воскрешают Аттаха. Вот Аттах, воскресший, идет войной на брата и убивает его.
– Дело было такое запутанное, – продолжал Неревен, – что Парчовый Старец Бужва разбирал его двести лет. Видите, на красном фоне – это лжесвидетели. Вот один утверждает, будто Аттах и в самом деле злоумышлял против брата. Вот другой утверждает, будто государь Михаран сам польстился на чужую жену. А вот этот говорит, будто воскресший Аттах – на деле простой пастух. А вот это – взяткодатели и ходатаи.
– Гм, – сказал чужеземец. – Да, большой реализм. И что же постановил небесный суд?
– Негодяю и клеветнику Даваку – воплотиться в последнего государя предыдущей династии, выпить кровь и жир страны и умереть нехорошей смертью от рук того, кого он убил в предыдущей жизни. А двум братьям Михарану и Аттаху – стать братьями Ятуном и Амаром, и завоевать империю. Но так как Ятун был слабым государем, внимал наушникам – быть его уделу маленьким и проклятым. А так как Аттах, хоть и был справедливым государем, однако убил своего брата, – то и справедливость в империи восстановить не ему, а его сыну Иршахчану.
– Гм, – сказал чужеземец. – Слыхал я о судах, которые судят преступления, но чтоб суд постановлял, какие именно преступления должны совершиться в будущем…
Чужеземец не умел скрыть своей досады, как рак в кипятке, и нахальства у него было, как у Марбода Кукушонка, а глаза – глаза, как у столичного инспектора. Неревен подумал: «Он дикарь, а судит об истории, как Даттам или Арфарра. Для него, наверное, в истории бывают сильные и слабые государи, и не бывает государей прелюбодействующих, ревнующих, безумствующих и воскресающих. Он, наверное, думает, что история ходит, как луна, по непреложным законам, как это думают Даттам и Арфарра. И получается, что не очень-то он умен, потому что даже лепешки не съешь без неожиданностей, а уж истории без неожиданностей не бывает.»
Наконец явилась королевская сестра Айлиль со служанками. Неревена усадили петь. Королевна похвалила песню, и еж из живота убежал, и небо стало мило, и земля хороша, и даже чужой мир – неплох. Разве пустили бы его в империи в женские улицы во дворце?
Девицы затормошили Неревена:
– Тебе паневу надеть – будешь как девушка!
Королевна разглядывала вышивку:
– Смешно: в империи мужчины, как женщины – даже вышивают.
Неревен стал объяснять, что так умеют вышивать только в их деревне, не узорами, а заветным письмом. Когда государь Аттах восстановил буквы и запретил иероглифы, старосты выхлопотали специальное постановление, что-де такой-то деревне дозволяется учить неисправные письмена для шитья оберегов и покровов во дворец.
Эйрик ван Эрлик родился в Раю. Он родился на планете, на которой мирно уживались друг с другом две расы, и так как разум другой расы был не похож на разум людей, в нем не было деления на твое и мое и не было деления на общество и государство.Но наследник Империи Людей затеял маленькую победоносную войну, чтобы освободить поселенцев Харита от власти тех, кого официальная пропаганда объявила чудовищами. И вот – через пятнадцать лет после конца войны – изгой получил возможность отомстить наследнику.
У хозяина Ахтарского металлургического комбината Вячеслава Извольского есть в жизни все. Свой завод. Свой губернатор. Свои менты. Свои прокуроры. Своя компания сотовой связи, чтобы никто не прослушивал его разговоров, и свой ОМОН, который может прилететь в Москву и выяснить отношения с теми, кто перешел дорогу Извольскому.Вот только в один прекрасный момент Вячеслав Извольский обнаруживает, что за ним охотится другой человек, у которого тоже есть свои губернаторы, свои менты, свои киллеры и даже – свой Кремль.
Генеральный директор Ахтарского металлургического комбината Вячеслав Извольский жесток, талантлив и беспринципен. Он стал собственником комбината, выкинув из директорского кресла обласкавшего его предшественника. Он завел свою компанию сотовой связи, чтобы никто не прослушивал его разговоры, он купил губернатора области и милицию города, и когда он, пьяный, едет по улицам своего княжества, местные гаишники останавливают все прочее движение. Но шахтерская забастовка и те, кто за ней стоит, поставили его комбинат на грань краха, его город — на порог экологической катастрофы, его рабочих — перед перспективой голода.Где та грань, перед которой остановится Стальной Король в стремлении защищать себя и своих подданных? И имеет ли он право остановиться?
Они выстроили на подмосковных дорогах красные кирпичные дома, архитектурой напоминавшие средневековые замки. Они устроили в бетонных гаражах ямы для раздевания автомобилей и места для пыток и вместо колоколов поставили на верхушки башен гнезда для пулеметов. Ничто не могло сравниться с их смелостью, разве что кроме их жадности и иногда невежества; сначала они извлекали деньги из собственной жестокости, а потом — из анархии, в которой утонула страна. Они имели власть грабить самим и запрещать грабить всем прочим, и вскоре Сазан с полным правом получил свой феодальный лен в отдельном московском районе.
Что случится с нефтезаводом, если во время конфликта акционеров туда вместо новых акционеров зайдут террористы?Что случится со страной, где нет правил? Где чиновники продают всех, кто их купил? Где владелец завода убирает партнера с помощью чеченцев, а чеченцев – с помощью ФСБ. Где те, кто должны предотвращать теракты, провоцируют их в надежде на новые звездочки. Со страной, которая стоит на краю катастрофы более страшной, чем самый жестокий теракт.
Здесь нет государства – есть личные отношения. Здесь нет бизнеса – есть война. Здесь друзьям полагается все, а врагам – закон. Здесь решения судов обращаются на рынке, как ценные бумаги, а споры олигархов ведут к промышленным катастрофам. Здесь – Россия. Здесь – Промзона.Продолжение романа «Охота на изюбря» – на этот раз о войне между двумя промышленными группами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Липучка — рыжий суперкотенок с IQ около ста шестидесяти, который научился понимать человеческую речь. Липучка был теперь человеком практически во всех отношениях, кроме телесного. Например, он держал в голове набросок первых двадцати семи глав книг «Пространства-времени для прыгуна». Но однажды шерсть на загривке Липучки встала дыбом — в комнату крадучись вошла Сестренка. Она казалась худой, как египетская мумия. Только великая магия могла побороть эти жуткие проявления сверхъестественного зла.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Когда капризы молодого государя ставят страну на край пропасти, когда доносы становятся законами и законы – доносами, когда заморские торговцы уже считают прибыли от раздела империи, а хищных завоевателей убажают в столице, как друзей нового фаворита, – тогда оказывается, что искусно сплетенной интригой можно добиться большего, чем честным законом, и что нет ничего, что было бы не зазорно сделать во имя государства.
Если ваша империя из центра мира превратилась в камешек на краю необъятной Галактики; если ваши чиновники уверяют, что во всем виноваты люди со звезд, а ваши сектанты уверяют, что во всем виноваты чиновники; если все вокруг готовы продать родину за банку сметаны – смогут ли отчаянный террорист и хитроумный интриган добиться больше, чем добились благонамеренные реформаторы?
Когда великая империя стоит на пороге пропасти, когда нищие требуют хлеба, а торговцы – Конституции, когда благонамеренные реформы утонули в крови, и провинции отпадают от столицы, как лепестки увядающей хризантемы, когда каждый мятежник величает себя спасителем государства, – сможет ли стальная воля и стальной меч отчаянного храбреца победить всех – даже тех, кто опередил его мир на тысячелетия?
Может ли божественное откровение засветить фотопленку, когда в монастыре повстанцы убивают чиновников, а варвары со звезд ведут научно-исследовательские работы, объект которых – бог?