Сто один далматин - [14]

Волкодава не надо было учить Сумеречному Лаю. Вечером он превзошел самого себя, стараясь передать как можно дальше эту самую важную теперь для собачьего мира новость. Так сообщение и стало путешествовать от дворовой собаки к домашней и от большой собаки к маленькой. Иногда собачий лай переносился за полмили или даже дальше, а иногда всего за несколько ярдов. Цепочка могла прерваться в любой миг. Одна остроухая борзая спасла положение, расслышав сообщение почти за милю, а потом чуть не надсадилась, пытаясь втолковать своему тугоухому соседу в доме напротив. Через мили и мили полей, через мили и мили пригородов и по сплетению Лондонских улиц новость передавалась без задержки, из глубин Суффолка прямо на вершину Холма Примул, где стояли вытянувшиеся в струнку Понго с Дамкой и слушали, слушали, слушали.

— Малыши найдены в доме на отшибе. С.О.С на старой кости.

Дамка многого не понимала, но Понго не пропустил ни звука. Передали инструкции, как добраться до деревни, предлагали наилучший маршрут и обещали гостеприимство на пути, а после этого цепочка собак стала передавать сообщение щенкам, которое им пролает Волкодав через стену в полночь.

В первый момент Дамка была слишком взволнованна и не знала, что ей сказать, но Понго сразу пролаял:

— Скажите им, что мы идем! Передайте, что мы выходим сегодня же ночью! Скажите им, чтобы они крепились!

Теперь и Дамка обрела голос:

— Передайте им, что мы их любим! Пусть Черноух позаботится о Крохе! Скажите Счастливчику, чтобы он не лез на рожон! Пусть Ролли-Полли не сует свой нос во все дырки! — Она послала бы сообщение каждому малышу, если бы Понго не прошептал:

— Достаточно, дорогая! Мы не должны слишком усложнять им работу. Пусть Датчанин начинает.

Они дали сигнал завершения сообщения и внезапно наступила тишина. Только издали и не так громко, как сначала, раздавался лай Датского Дога, но на этот раз он лаял не в их сторону. Их сообщение начало путешествовать в далекий Суффолк.

Глава 6. Спешим на помощь!

По пути домой Понго сказал Дамке: — Ты слышала, кому принадлежит дом, в котором держат наших детей?

— Нет, Понго, — ответила она, — боюсь, что не поняла многое из того, о чем лаял Датский Дог.

— Я расскажу тебе обо всем позже, — сказал Понго.

Ему предстояло решить трудную задачу. Теперь он точно знал, что его ужасные подозрения оправдались и дольше держать Дамку в неведении нельзя. Но им предстояла дальняя дорога, для которой понадобятся все их силы, а если он сообщит свою чудовищную новость сейчас, то она и кусочка проглотить за обедом будет не в состоянии. Он ничего ей не сказал и заставил съесть весь обед до последней крошки, после чего они попросили добавки, которую Нанни с удовольствием им дали.

— Вполне возможно, что пройдет немало времени, прежде чем нам снова удастся поесть, — объяснил Понго.

Пока Нанни кормили миссис и мистера Милоу, собаки обсуждали свой план. Пэдди сразу сказала, что пойдет в Суффолк вместе с ними.

— Ты еще слишком слаба для такого путешествия, дорогая, ласково возразила Дамка. — Да и что ты там будешь делать?

— Я буду вылизывать малышей, — отвечала Пэдди.

Понго и Дамка сразу же согласились, что она вылизывает щенков лучше всех на свете, но она должна остаться и утешать семью Милоу. Тогда Пэдди поняла, что ей придется остаться.

— Если бы только нам удалось объяснить им, почему мы покидаем их! — грустно сказала Дамка.

— Если бы нам это удалось, тогда и расставаться не пришлось бы, — вздохнул Понго. — Они довезли бы нас до Суффолка на автомашине и вызвали бы полицию.

— Все-таки давай попробуем еще раз поговорить на их языке, — попросила Дамка.

Миссис и мистер Милоу сидели перед камином в кабинете. Они ласково приветствовали собак и предложили им устраиваться на диване, но ни Понго, ни Дамка не искали в данную минуту комфорта. Они стояли рядом и испытующе глядели на людей.

Понго тихонько пролаял: — Вуф, вуф, вуф-фолк!

Мистер Милоу потрепал его по загривку, но ничего не понял.

Тогда попыталась Дамка: — Вуф, вуф, вуф-фолк!

— Ты хочешь сказать нам, что твои дети в Суффолке? — улыбнулась миссис Милоу.

Собаки яростно замахали хвостами в знак согласия, но миссис Милоу просто пошутила, и они поняли, что чуда не произошло, как этого и следовало ожидать.

Собаки никогда не смогут заговорить по-человечески, а люди никогда не научатся лаять по-собачьи, и хотя многие собаки понимают почти все человеческие слова, редко кто из людей выучивает хотя бы с полдюжины слов собачьего лая, а ведь лай — это только часть собачьего языка. Вращая хвостом можно выразить так много! Вообще-то люди понимают, что собака машет хвостом, когда ей приятно, но что она говорит этим о своей радости, остается человеку неизвестным. (Впрочем, то, что люди понимают смысл кручения хвостом, характеризует их мыслительные способности с наилучшей стороны, ведь у самих то у них хвостов нет!) Кроме того, есть еще языки обнюхивания, сопения и движения ушами и с помощью них можно выразить все, что угодно.

В этот вечер Понго и Милоу разговаривали с мистером и миссис Милоу в основном на языке взглядов, ибо они точно знали, что по крайней мере одно слово на этом языке люди понимают. Этим словом было слово «любовь», и собаки повторяли его снова и снова, прижимаясь головами к коленям людей, а люди восклицали: «дорогой Понго!», «милая Дамка!» снова и снова.