Сто лет - [38]

— Какое чудо этот телеграф, Хенрик! Нас предупредили о шторме, и теперь Юханнес успел благополучно добраться с солью до дома, — сказал Юхан Бордервик и поднял бокал.

Дрейер с энтузиазмом заговорил о том, что телеграф наконец заработал как следует. Больным местом оставалась только Уфутская линия. Какие-то господа на Юге решили, что телеграфная линия, протянутая в Финнмарк, никогда не окупится.

— Окупится! — фыркнул смотритель маяка. — Кто скажет, как должно окупаться здоровье и жизнь людей!

— Для нас неоценимая помощь то, что стортинг выделил деньги на строительство телеграфной линии из Бреттеснеса на востоке до Сёрвогена на западе — теперь нам легко узнавать, где есть рыба и какую ждать погоду, — сказал Дрейер.

— Позор оппозиции, которая не видит, что предпринимательство — дело государственной важности. Они считают, что мы здесь, на Севере, просто прикарманиваем эти деньги. Однако, к счастью, правительство все-таки выделило сто тридцать три тысячи спесидалеров на расширение телеграфной сети, — сообщил пастор Йенсен.

— Я слышал, что теперь телеграфную линию протянут дальше по южной стороне Вест-фьорда до Транёя. И проложат морской кабель! К западу от Лёдингена, до самого Кьеёя, — сообщил телеграфист Корбё.

— Господи! Но ведь Кьеёй — это всего-навсего шхера! Как люди будут получать новости оттуда? — спросила Магдалене Бордервик.

— Будут добираться морем до Неса, а оттуда тащиться пешком до Лёдингена, — сказала фру Берг.

— Было бы лучше, если бы протянули линию до Лёдингена или Офферсёя. Это важно для будущего. И смею заметить, им потребуются женщины для обслуживания этой линии! — заинтересованно воскликнула Магдалене Бордервик.

— Учтите, что на Кьеёе хорошие причалы. А рыбаки, как известно, передвигаются на лодках или на шхунах, — хохотнул Ларе Берг и сменил тему разговора.

Настроение за столом улучшилось. Послышался смех. Постепенно глаза всех дам, за одним исключением, впились в пастора Йенсена, который рассказывал о своей жизни в Дюссельдорфе, где он учился. Исключение составляла его жена Урсула. Она сидела за столом рядом с хозяином дома и задумчиво смотрела на ослепительно-белый кусочек трески у себя на тарелке. Ни печени, ни икры она не ела. Зато не отказывала себе в картошке и в масле.

Стоял март, дни уже удлинились, однако сегодня вместо привычного синего света за занавесками клубились серые сумерки. Хлестал дождь. Шумел. Стучал по крыше и водостокам. Падал в бочки. Проникал всюду, даже туда, где должно было быть сухо.

— Все будет зависеть от перемен, которые начнутся, когда пароходства Бергена и Норденфьельда возьмут на себя все перевозки, — заметил Берг.

— Да-да. Но своими судами и связью с Бергеном мы управляем сами, — вмешался хозяин.

— Вы только подумайте, теперь из Трондхейма до Трумсе можно добраться всего за неделю! — воскликнула хозяйка.

Воспользовавшись случаем, Дрейер рассказал историю о Рикарде Вите, который зимой 1860 года сдал на Юге экзамен на штурмана. Вернувшись на Север, он сошел с парохода в Харстаде, откуда его должны были переправить на Бьяркёй, но ему пришлось одному плыть на маленькой лодке до самого Анденеса, потому что все работники с Бьяркёя ушли на лов.

— Упрямый мужик! Добивается всего, что задумал! — заключил Хенрик Дрейер.

Когда хозяева рыбацких селений встречались со скупщиками рыбы, разговор обычно сводился к обсуждению миграции рыбы и цен на нее, а также — всеобщего права на лов рыбы и права хозяев селений на местам для лова. Дамам оставалось либо высказывать иногда разумную мысль, либо молчать. Молодой телеграфист Корбё забыл, с кем имеет дело, и наступил присутствующим на больную мозоль, заметив, что слишком большая часть дохода попадает в руки слишком малого числам людей.

— У нас есть закон о Лофотенах от тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года, который гласит, что море принадлежит всем, — сказал смотритель маяка Бейер.

— Не правда ли? Каждый может ловить рыбу там, где хочет, и никто не смеет ему это запретить. Право принадлежит тому, кто первый пришел на место, а кому принадлежит берег, это не важно, — вставил молодой Корбё.

— А кто несет ответственность, если дело не ладится? Хозяин селения! — раздраженно сказал Юхан Бордервик.

— На этот случай у нас есть надзорное судно, — упрямо стоял на своем Корбё.

— Вполне возможно, что рыбаки больше не будут участвовать в выборе тех, кто за ними надзирает, — власти сами будут присылать своих служащих и морских офицеров следить за порядком, как будто речь идет о войне, — сказал Берг.

— Да-а, нравится нам или нет, надо просто признать новые времена, — вздохнул Дрейер. — Хороший торговец всегда найдет возможность заработать деньги. А хороший хозяин селения пусть сам следит за своими людьми и рыбой. Главное, чтобы в море была рыба и мы бы знали, где она. А ссориться что с людьми, что с государством — только попусту тратить время. Лучше строить домики для рыбаков, чтобы в них было удобно жить. Все-таки четыре пятых, не меньше, общего улова трески в нашем королевстве получают на Лофотенах и в Финнмарке.

— Верно, вот и летят рыбаки к тебе в Хеннингсвер, как мухи на бумагу, смазанную медом. Тут им и выгребные уборные, и комнаты с чугунными печками, трубами и другими роскошествами, — засмеялся смотритель маяка.