Сто фильтров и ведро - [27]
Это нечто новое в наших отношениях. Первый раз за два с лишним года, я ложусь в постель к ней спиной. Я по-настоящему сбит с толку. Она — менеджер, уж кто-кто, а она должна понимать, каковы могут быть последствия Иришкиного помешательства. Я-то в чем виноват — в том, что, не смотря ни на что и не считаясь ни с чем, грамотно делаю свою работу? Мы любим друг друга. Я не могу долго злиться, она — рыдать. Не надо договоров, не надо соглашений, ни слова об Иришке, я молчу, молчу, молчу…
У меня душа поет, когда я вижу ее на фирме — яркую, красивую, деловую, в моем любимом черном костюме с золотыми пряжками, на рабочем месте, в кожаном кресле, знающую вдоль и поперек финансы, ценные бумаги, — да впрочем, все, чему училась она, и чему мы учились вместе. Она — великолепна! Я ей горжусь, как папаша — высокоодаренным чадом. Я удивляюсь сам себе. С чего это меня так разбирает?
Зачем мотать нервы жене из-за того, что до Иришки все доходит как до жирафа?
Та — в своем репертуаре. Для затравки она дает мое соглашение почитать Борису Львовичу — который читает его ровно полтора месяца!
Ждать, что скажет — или не скажет — Борис Львович, у меня нет времени.
Я делаю шикарное иллюстрированное Представление нашей компании, прошу заказать всем визитки, а мне — найти переводчика, знающего деловой и технический английский. Немедленно находится Иришкина родственница — Иришкина родня неисчерпаема, как ее дурь — и родственницу зовут Гита.
Гита — дитя акселерации, представитель нового поколения. Которое выбирает «Пепси». Она рыжая, милая девчушка, у нее особый дар — при ее появлении компьютеры виснут и сбоят, выбивает пробки, искрят розетки. Первый раз в жизни вижу человека, после которого каждый день нужно переинсталлировать комп. Я быстренько учу ее работать в интернете, но у нее — убеждения. Например, я нахожу прекрасный продукт — датчик для детей, абсолютно безвредный, заимствованный в полицейских вооружениях. В радиусе десяти миль вы можете слышать каждую минуту, что происходит с вашим ребенком. Цена производителя — тридцать восемь долларов США. Незаменим в стране, где детей похищают, забывают, приучают к наркотикам, оставляют одних на дачах и во дворах. Что бы вы думали — Гита заявляет, что безнравственно так контролировать детей. И отказывается посылать письмо производителю. И я понимаю, что должен сделать переводы сам — или не видать нам ассортимента.
Иришка — у которой очередная ремиссия — нудится, ноет, что никто не пришлет нам каталогов, никогда производитель не даст кредит. Люблю людей, употребляющих слова «всегда» и «никогда», меня так и тянет дать ей хорошего пинка, чтоб у нее мозги встали на место. Клянусь, я начинаю понимать украинского мальчика Васю!
Я честно и благородно предупреждаю Иришку, что дней через десять мы подпадем под проверку компании по оценке кредитоспособности и добросовестности компаний, аккредитованной при Посольстве США. Экспортеры обязательно будут наводить справки. Но что ей международный аудит? Для нее все это — астрофизика. Логарифмы для головной боли. Этой публике нужны деньги, деньги, деньги, просто деньги, и все. До таких не доходит, что существуют промежуточные шаги, гигантская подготовительная работа, которая в итоге дает деньги. Это они опускают и пропускают. Фильтруют. Не забирают в голову. Потому, что такую работу надо оценивать и оплачивать. Таков ответ на вопрос: почему все эти ничтожества всегда пытаются представить как ненужную работу специалистов. Какой в них прок, в этих умники? Ели вы так умны — где же деньги? Скажите, когда будут деньги? И делают круглые глаза, когда вы объясняете, что деньги будут через год-полтора, после стартапа и достижение точки безубыточности.
Что и происходит в действительности. Нам звонят из Dun and Brandstreet и просят прислать им баланс, отчеты о прибылях и убытках, выписки из реестра акционеров и Менеджерское обозрение, МОА. И я посылаю им все — включая и менеджерское обозрение, и собственное резюме. С которым мне полагается экстраординарная виза в США — одиннадцать лет работы с Дипломатическим корпусом, контрактор посольств, маркетинговый корреспондент Госдепартамента, специалист по экономической конверсии, рекоменданты — президент Вашингтонского центра промышленной кооперации и торговли и тому подобная публика.
Аналитик Dun and Brandstreet получает такие не каждый день (подозреваю, что перепроверяет по посольской базе данных) — и дает нам зеленый свет и номер.
Отныне мы — полноправный участник большого бизнеса.
Осталось ответить: зачем?
17
Близится Новый год. Мертвые дни для бизнеса.
Подводить предварительные итоги рано.
У нас завелись небольшие деньги, но стратегические проблемы не решены — и я предвижу, что решены не будут. Для этого у меня есть основания: нет оборотных средств, накапливаются долги в бюджет, нет рекламы и сеть мертва.
Тем не менее, нам удается наскрести деньги на вторую партию фильтров — еще сто штук, что, по масштабом бизнеса, — капля в море. Абдулл-Хафизовна начинает оформлять паспорт сделки, работа на час, но она тянет с ней неделю — на глазах у Леры, стол которой напротив. Все рабочее время она тратит на обучение девушки Гали, генерацию дурацких идей, требует положения о бухгалтерии, будто законодательных и подзаконных документов с нее не довольно, дает работу нашему новому секретарю Наташе, которая — как выясняется, за словом в карман не лезет и умеет постоять за себя. Приходит Абдулл-Хафизовна к часу дня, норовит задержать всех и каждого после конца работы и от планирования уклоняется всячески. Я не могу заставить ее сделать прогнозный баланс. Внешне я любезен с ней, хотя она давно сидит у меня в печенках, и я знаю: ее надо гнать.
«Как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя…» Вознесенский, Евтушенко, споры о главном, «…уберите Ленина с денег»! Середина 70-х годов, СССР. Столы заказов, очереди, дефицит, мясо на рынках, картошка там же, рыбные дни в столовых. Застой, культ Брежнева, канун вторжения в Афганистан, готовится третья волна интеллектуальной эмиграции. Валерий Дашевский рисует свою картину «страны, которую мы потеряли». Его герой — парень только что с институтской скамьи, сделавший свой выбор в духе героев Георгий Владимова («Три минуты молчания») в пользу позиции жизненной состоятельности и пожелавший «делать дело», по-мужски, спокойно и без затей.
В сборник «Город на заре» входят рассказы разных лет, разные тематически, стилистически; если на первый взгляд что-то и объединяет их, так это впечатляющее мастерство! Валерий Дашевский — это старая школа, причем, не американского «черного романа» или латиноамериканской литературы, а, скорее, стилистики наших переводчиков. Большинство рассказов могли бы украсить любую антологию, в лучших Дашевский достигает фолкнеровских вершин. Его восприятие жизни и отношение к искусству чрезвычайно интересны; его истоки в судьбах поэтов «золотого века» (Пушкин, Грибоедов, Бестужев-Марлинский), в дендизме, в цельности и стойкости, они — ось, вокруг которой вращается его вселенная, пространства, населенные людьми..Валерий Дашевский печатается в США и Израиле.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.