Сто дорог одного пути - [6]

«Никогда не забуду ту ночь — писала мама. — Мы с мужем ехали по какой‑то проселочной дороге, так как решили немного срезать путь. Та женщина появилась на нашем пути как будто ниоткуда, муж ударил по тормозам, чтобы ее не сбить. Он так испугался, что у него аж руки дрожали. А женщина как ни в чем небывало подошла и попросила подвезти. Я стала на нее кричать, что она ненормальная, суется под колеса, что мы ее чуть не сбили. Она же совершенно спокойным голосом сказала " Не кричи, ребенка разбудишь" Тут я и увидела что на ее руках, замотанный в большой теплый платок, спит ребенок. Женщина наклонилась и посмотрела в глаза сначала мне, потом мужу. И наш испуг как то сразу улетучился. Пропал как и не было. Женщина села на заднее сидение, прижимая к себе малыша, и улыбнулась нам. Мы смотрели на нее как завороженные. И нам обоим показалось что у этой женщины совершенно странные глаза. Казалось что в ее зрачках то и дело вспыхивали искорки. Женщина казалась сильно уставшей, худой, даже изможденной. Попросила воды, и муж протянул ей бутылку минералки. Она пила долго и жадно, а потом оторвавшись от воды кивнула нам " Поехали, не стойте тут". Ехали мы еще часа два, я попросила рассказать как она оказалась одна на пустой дороге, да еще с маленьким ребенком на руках. Но она только грустно улыбнулась, и отрицательно покачала головой. Вскоре мы ненадолго остановились, чтобы сбегать в кустики. Незнакомка тоже вышла из машины, и вдруг взяла меня за руку и заглянула мне в глаза. В тот момент мне показалось что она заглянула мне прямо в душу. Глаза ее засветились ярче. Или же это так отражалась луна в ее больших, черных очах? Очи! Вот правильное название ее глаз. Большие, черные, загадочные. Сияющие странным огнем. В общем когда мы вернулись к машине, женщины уже небыло. А на заднем сидении сладко сопел ребенок. Мы прождали ту женщину три часа. Ребенок заплакал, а мы, молодые и беззаботные, не знали что с ним делать. Потом нашли бутылочку с молоком, припеленутую в тот же платок и хорошо хоть смогли накормить ребенка. Когда стало понятно что женщина не вернется, мы сели в машину и поехали в ближайшее село. Там уже я рассмотрела малышку. Крохотная девочка проснулась и уставилась на меня своими большими, цвета черного шоколада глазками. И вдруг улыбнулась, протянув ручки ко мне. С той минуты мы с мужем уже не могли ее просто оставить или сдать в детский дом, как нам советовали. Ее мать искали долго, но так и не нашли, и мы решили удочерить девочку. У нее такие же колдовские глаза как у той женщины, наверное ее матери. На шейке малышки был кулон. Чувствую что этот кулон не стоит с нее снимать. Пусть носит его всегда. И пусть он ее оберегает".

Кира с грустью погладила обложку тетради, и застонала от боли внутри.

— Мамочка — прошептали ее губы, — почему же ты мне не рассказала? — Впрочем возможно лучше совсем было ничего не знать. — И кто я теперь? Ребенок непонятной женщины с непонятными глазами? Бог мой, ну и детектив.

Девушка вздохнула и решила выбросить это из головы. Все равно ничего не поймешь. А искать своих биологических родителей ей совсем не хотелось. Она уже давно не имеет никакого отношения к ним, как и они к ней. Опять вдруг появилось ощущение чьего‑то взгляда, мурашки побежали по спине, но она тут же рассердилась, и вскочив вдруг заорала, неожиданно даже для самой себя. — Ты кто такой? Чего тебе надо? Убирайся сейчас же и прекрати смотреть на меня. От этой вспышки гнева стало легче а ощущение чужого взгляда пропало. Кира нервно передернула плечами. И прошипела зло сквозь зубы — вот же бред! Точно крыша поехала у тебя, Кирюха.

На следующий день, возвращаясь с работы Кира увидела на лавочке у подъезда Романа Ивановича. Был он такой чистый и трезвый, что девушка аж глазам своим не поверила. И пахло от Романа Ивановича хорошим, мужским парфюмом.

— Роман Иванович, добрый вечер! Вы сегодня выглядите прямо как жених. Такой красивый, свежий. Даже помолодели.

Роман Иванович заулыбался и весело подмигнул, хлопнул рукой по лавочке, приглашая Киру сесть. Она присела рядом, и с интересом уставилась на соседа.

— Вот Кирюш, — заговорил старик — подумал я, подумал, да и решил что жизнь то водкой губить не дело. Сколько бы там ее не осталось этой жизни. Стыдно вдруг за самого себя стало. На работу уж устроился. Я же хороший аналитик. Разлива СССР. А тогда учили нас как положено, бесплатно и на совесть. Глядишь и старая гвардия куда пригодится.

— Вот это дааа — восхищенно протянула девушка — да вы просто меня поразили. И я так рада за вас, что слов нет.

— Ох Кирочка — смутился старик — вот только ты одна во мне всегда человека и видела. Пьян я как свинья был, или нет, никогда не брезговала со стариком поговорить. Хорошая у тебя душа, правильная. И родители твои святыми людьми были. Ты держись, девочка, не надо сдаваться. Я вот сдался, да на человека перестал похожим быть. Все мы люди так. Кто выстоял — тот сильнее стал, а кто сломался — вот как я, в свинью превращается. Не дело это. Душу свою беречь надо, от грязи всякой. А близких то терять больнее всего, и выдержать потери эти, неизмеримо труднее.