Стивен Хокинг. Жизнь среди звезд - [67]

Все это привело к неожиданному и неоднозначному отношению к проблемам инвалидов – по крайней мере, так это выглядело со стороны в то время. Критики сокрушались, что Хокинг мог бы делать и больше: ведь он знаменитость, значит, его голос будет услышан. С течением лет Хокинг и правда стал активнее участвовать в борьбе за права людей с ограниченными возможностями, но на самом деле ему вообще ничего не надо делать: он жив, он неустанно работает в том темпе, к которому привык и он сам, и окружающий мир – и одно это служит источником вдохновения для инвалидов во всем мире. Не так давно он выступил на конференции по научным аспектам труда и досуга в Университете Южной Калифорнии и там, несомненно, постарался, чтобы его голос был услышан:

Очень важно помогать детям-инвалидам жить и учиться среди здоровых сверстников. Это определяет их представление о себе. Как человеку чувствовать себя человеком, если он с ранних лет изолирован от себе подобных? Это же апартеид. Вспомогательные устройства – например, инвалидные кресла и компьютеры – тоже играют важную роль в преодолении физических ограничений, но все же главное – правильное отношение. Нет смысла сокрушаться по поводу неправильного отношения к инвалидам в обществе. Изменить представления общества – дело самих инвалидов, точно так же как в свое время изменили отношение к себе женщины и чернокожие.[90]

Ощутив вкус к общественным кампаниям, Хокинг решил не останавливаться на борьбе за права инвалидов. Его все сильнее интересовала возможность высказаться по целому ряду самых разных социально-политических вопросов. Он возглавил кампанию по отмене правила, согласно которому в Киз-колледж принимали только мужчин, – эта битва длилась почти все 1970-е годы. Они с Джейн продолжали состоять в лейбористской партии и платили членские взносы, а Стивен все чаще выступал по вопросам борьбы с бедностью и загрязнением окружающей среды. Себя он в шутку называл «правым социалистом», но его мнения по самым разным проблемам, от фолклендской войны до ядерного разоружения, показывают, что он склонен к либеральным настроениям – точно таким же, какие преобладали в семье Хокингов в его детстве и отрочестве.

Когда Хокингу вручали награду одного американского оборонного ведомства, он прочитал сотрудникам компании, собравшимся на церемонии, лекцию о бессмысленности ядерного оружия:

У нас сейчас скопилось по четыре тонны мощной взрывчатки на каждого жителя Земли. Чтобы убить человека, достаточно полфунта взрывчатки, так что у нас ее в 16 000 раз больше, чем нужно. Надо понимать, что у нас нет никакого конфликта с Советским Союзом, что обе стороны сильно заинтересованы, чтобы у другой стороны все шло стабильно. Надо сознавать это и сотрудничать, а не вооружаться друг против друга.[91]

После того как Хокинг стал Лукасовским профессором, его жизнь на кафедре прикладной математики и теоретической физики не особенно изменилась – разве что теперь у него появился собственный кабинет. Сильвер-стрит – узкая извилистая улочка, ведущая с улицы Кинг-парад в центре Кембриджа. Вывеска кафедры прикладной математики и теоретической физики настолько неброская, что, собственно, не исполняет своей функции: посетители зачастую не могут найти вход без посторонней помощи. Когда табличку наконец замечают, оказывается, что она указывает на подворотню, которая ведет во внутренний двор, вымощенный булыжником. По периметру двора припаркованы машины, а к каменным стенам прислонены велосипеды – по два-три сразу. В дальнем конце двора виднеется красная дверь со стеклянным окошком, а на стене рядом с ней красуется красивая латунная табличка, гораздо более внятно гласящая, что здесь находится кафедра.

За дверью тянется коридор, выстланный линолеумом. Он ведет в большую неопрятную гостиную. Там как попало стоят столы и низкие кресла – там, где их оставили завсегдатаи. Стены выкрашены серой краской, и в целом здесь царит типичная рабочая атмосфера научного учреждения, где всегда немножко грязно и пыльно. А из гостиной расходятся двери в кабинеты сотрудников. Раньше Хокинг делил кабинет со своим бывшим учеником Гари Гиббонсом, и там на двери висит наклейка «Черные дыры сейчас не видны». А на его нынешнем кабинете на высоте человеческого роста написано с типичной для Хокинга самоиронией: «Соблюдайте тишину! Начальство спит!»

Хокинг занял кабинет в 1979 году, и с тех пор здесь почти ничего не изменилось. Комнатка довольно маленькая, почти всю ее занимает огромный письменный стол, стоящий примерно на двух третях расстояния от двери до противоположной стены. Стены сплошь зашиты книжными полками, а на одной стороне стола громоздятся всевозможные устройства. Во-первых, это телефон, оборудованный микрофоном и динамиком, чтобы Хокинг мог говорить, не снимая трубки. Рядом – переворачиватель страниц, который автоматически листает книгу, если положить ее на приподнятую подставку, и управляется нажатием одной кнопки. Помощник по просьбе Хокинга кладет туда книгу, застегивает зажимы, и Хокинг может сам найти нужное место в тексте. Хуже, если нужно справиться о чем-то в статье или прочитать журнал: они машинке не по силам. Тогда статью ксерокопируют и раскладывают страницы на столе перед Хокингом. На столе, рядом с фотографиями жены и детей, стоит компьютер, снабженный двумя рычагами, чтобы двигать курсор по экрану. Это заменяет обычную клавиатуру и служит и текстовым редактором, и «доской» для записей.