Стишки и в шутку и всерьез - [22]

лся.

Ай да Чертяка, бес его дери!

Ну, насмешил! Средь мата смысл совсем не потерялся,

А Ёжик бравый просто чудеса творил!

* * *

Так уж устроена не положительно

Жизнь наша странная и полосатая:

Нынче куплеты – тебе исключительно,

Завтра – подружке. Кто ж виноватая?

* * *

Я червь, я царь и даже бог,

Я волн морских большой плевок.

Слова рублю я на дрова —

От чувств, а вовсе не со зла.

Сначала я косой кошу,

Затем я сею, после – жну.

Кипит во мне жестокий бой:

Борюся сам с самим собой!

* * *

Облаком дулю направлю на север:

Стихни, заглохни северный ветер!

* * *

Я отрываю, как фея, один лепесток за другим:

«Любит не любит?». Под кайфом играю с цветком.

И высокоскоростным курьерским экспрессом морским

Я пролетаю в окно беззаглавным шрифтом.

На препинания знаки и смысл мне вообще наплевать.

Вижу в колодцах чертей сквозь глазницы ресниц.

Нефть и уродцы смешались. Червовая масть

Сплюнет в окно, распугает всю стаю ничейных синиц.

* * *

Кто превращает тучи в облака

И силой воли вызывает гром,

Того боюся пародировать пока:

А вдруг в меня он молнию метнет!?

* * *

Дорога тут кружит, петляет,

Зимой душа на ней болит.

Увы! Кто счастия не знает

Тот не от счастия бежит.

Тут лес и дол видений полны,

А на заре играют волны.

Но тридцать три богатыря

Топочут ту дорогу зря.

* * *

Войди в меня, крылатого такого,

Хоть чем-нибудь, но все-таки войди!

Мужчина я амурно бестолковый:

Не в курсе, кто в кого должон войти.

* * *

Глаза (вот бред!) от кисти стынут.

Маэстро, скомканный виной,

Аллегорически пустой,

Своею лирой все отринет.

* * *

Здесь крылья, сердце и дыханье,

Волненья и воспоминанья,

Глаза и розы, счастье в поцелуе…

Ну где ж поэзию найти другую?!

* * *

Изливается струя

Многократно вновь и вновь.

Я не понял ни…фига.

Может, это про любовь?

* * *

По Канавке, по Канавке

Конопля растет, не травка.

И поэтому в Канавке

День и ночь – народу давка.

Молодухи и старухи

Ковыряют свои ухи.

И сипят в щелях сипухи,

В шею лезут словно мухи.

В мае тут метет метель,

А в горах уже апрель!

* * *

Тебя пытался я ласкать.

Меня ты стала полоскать.

Стенания в ночи тихи.

Закончил я свои стихи.

* * *

Смех взорвался как граната,

Ноги – мягкие как вата.

Руки тянет ввысь листва.

Вдруг разверзлись небеса.

Сад играет без оград.

Облака плывут назад.

По земле бредет поэт,

Сочиняет на обед.

* * *

Распоясался я, замусолил тебя поцелуем.

Моя карма встревожила чакру твою.

На снегу среди роз гильотина меня четвертует.

А пока я в бреду на кресте родником от стиха хохочу!

* * *

Поэту диктовала муза.

Душа набухла тяжким грузом.

Он рвал бумагу, всех терзал.

И рухнул стих. Таков финал.

* * *

Пойма клеверная голубым алела.

И застряла мысль среди коряг.

Тряпка в снеге бинтом леденела.

Вроде – про любовь? Или не так?

* * *

«И мозг кипящий»?

Это перл! Сплетенье слов

Дает финал, увы, ужасный:

Кипеть – опасно это для мозгов!

* * *

Да нет у этой Жаны Фриськи

Ни голоса, ни попы и ни сиськи!

* * *

Ты стоишь предо мной

С преогромною… звездой.

Я себя утопил в твоём теле.

Мы ведь ангелы этой весенней весной.

* * *

Шагают ноги по душе,

Калина красная белеет,

Поэт здесь душит сам себя,

Глаза отдельно стекленеют.

* * *

Вогнав вирус нот прям куда-то под сердце,

Которое треснуло вдруг,

Поэт вознесся целиком в поднебесье,

И люди вздохнули вокруг.

* * *

Вот повезло солдату, счастье навалилось!

Одна горячая мадам над ним всю ночь трудилась.

Всё порвала на нём, взасос зацеловала.

Солдат мужчиной утром встал.

Поэта – как и не бывало.

* * *

Коктебель. Жаркий день. Это вроде бы Крым.

Но каким языком мы о нем говорим?

Променад, канотье и наяд антураж…

Вы в Париже, мадам? Уберите плюмаж!

* * *

Ну, раздевайтесь. Дышите, милашка, поглубже.

Трубку вставляю, хоть глаз в Ваши поры въедается.

Голову суньте сюда. И представьте, что Вы сейчас с мужем!

Что говорите? Ах, муж – импотент!? Но он хоть старается?

* * *

…А ты родила б мне тогда

Младенцев – тройню сразу!

И я б им попки подтирал

По твоему приказу!

* * *

Товарняк под откос залетел на крутом повороте,

Потому что инцест приключился, к несчастью,

в соседних вагонах.

Машинист возжелал соблазнить проводницу. Уроды!

Снесло крышу у них. Пассажиры остались голыми на перронах.

* * *

Поцелуйное орошение

Разрыванием обеспардонилось.

Порождалось пиитом стенание.

Наказание слов обезумелось.

* * *

Зеркала, зеркала, зеркала,

Отразите меня, отразите.

Я пою, я пою, я пою.

Зеркалами зеркальность узрите.

Зеркала вы мои, зеркала,

Вы меня, лишь меня, отразите.

А пока, а пока, а пока,

Вы мой стих, вы мой стих, извините.

* * *

С характерным звуком

снимаю

Штаны и подтяжки.

Привычно

– задницей —

плюхаюсь попой

на новый диван.

Вот и квакнулся день.

Залетела в окошко

букашка,

И, ударившись в лоб,

расколола

его набекрень.

* * *

Шизый выпасть снял роголку

На кочуме близ салазки.

Он учистил клювик слизнем,

Наблеснув русалчим кузем.

Эти присказки указкой

Тыкнуть в жабу бы, щекоча.

И ужо тады марашки заморочат

Леших кур.

Облюбив постелью тюлем

На потешном сеновале,

Заслюнявился кудлато

Снигель – чудель светлякатый.

* * *

Упал поэт. Не встал он как герой.

К ногам своим же собственным свалился.

Что слава? Слава – дым! А значит – не дыми собой.

Прославься тем, что просто застрелился!

* * *

Стоя, весь в слезах, думая о ней,

Промелькнула ночь и начался день.

Ты пошел к другой, прямо на кровать.